«Числом и хитростью. Каждый из вас, даже ребенок, в сто раз
опаснее любого из нас. Но вы как один термит в муравейнике. Нас миллионы, и все
дружно, душа в душу, работают ради общего блага».
Я описывала единство Душ, и меня охватило щемящее ощущение
потерянности и страха. Кто я?
Держась кустов, я подошла к небольшому строению. С виду это
был обычный дом, хижина у дороги. Зачем его построили тут, в знойной пустыне?
Тут явно давно не жили. Дверной проем зиял, двери не было, в
пустых рамах окон торчали осколки стекла. Песок собрался у порога, засыпал пол
хижины. Серые выцветшие стены, казалось, покосились от ветра.
Я осторожно подошла к пустому проему, пытаясь унять беспокойство…
Наверняка мы будем тут одни… как и вчера, как сегодня. Желанная тень звала и
манила. Я отбросила страх и шагнула внутрь, все еще прислушиваясь, но ноги
сами, уверенно и быстро, несли меня вперед. Я метнулась в сторону, прижавшись
спиной к стене, инстинктивно, — эта привычка выработалась за долгое время
скитаний Мелани, — и застыла, ослепшая, не решаясь двинуться дальше, ожидая,
пока глаза привыкнут к темноте.
Как мы и думали, хижина оказалась пуста. Внутри не было
никаких признаков присутствия хозяев. Посреди комнаты стоял скособоченный стол,
кренясь на двух оставшихся ножках, металлический табурет одиноко ржавел рядом.
Сквозь дыры в изношенном, черном от грязи ковре проглядывал цемент. Вдоль одной
из стен с проржавевшей раковиной выстроились кухонные шкафчики — некоторые без
дверец; небольшой, по пояс высотой, холодильник стоял нараспашку, являя взору
темное заплесневелое нутро. У дальней стены примостился голый каркас дивана,
над которым все еще висела — почти ровно — картина: собаки, играющие в покер.
«Уютно тут, — подумала Мелани. Она расслабилась и теперь
ехидничала. — Мебели больше, чем в твоей квартире».
Я бросилась к раковине.
«Мечтать не вредно», — услужливо подбодрила Ме лани.
Разумеется, было бы расточительством сохранить подачу воды в
такое глухое место; Души тщательно следили за подобными мелочами. Но я все
равно крутила ветхие краны — один настолько проржавел, что развалился у меня
под рукой.
Я направилась к шкафчикам, опустилась на жуткий ковер, чтобы
как следует все осмотреть. Осторожно, двумя пальцами, я открыла дверцу, не
желая потревожить какое нибудь ядовитое пустынное животное, которое могло
устроить тут логово.
Первый шкафчик оказался пуст, на месте задней стенки
виднелись деревянные перекладины стены. У следующего не было дверцы, зато
внутри лежала пыльная стопка старых газет. Мне стало интересно. Я вытащила
одну, стряхнула пыль на грязнущий пол и глянула на дату.
— С человеческих времен, — хмыкнула я. Я не нуждалась в
датах для подтверждения.
В глаза бросился заголовок: «Отец насмерть обварил кипятком
трехлетнюю дочь». С фотографии улыбалось ангельское светловолосое личико. Это
была вовсе не первая страница, куда попадали самые отвратительные ужасы. Ниже
красовался снимок мужчины, за два года до даты выпуска газеты объявленного в
розыск за убийство жены и двоих детей; в заметке говорилось, что, возможно,
подозреваемого видели в Мексике. Два человека погибли и три получили травмы в
дорожной аварии, произошедшей по вине пьяного водителя. Ведется следствие по
делу о подозрительном самоубийстве банкира одного из местных банков. Растлитель
малолетних пошел на сделку с обвинителями и был отпущен на свободу. Труп
пропавшей собаки найден в мусорном ящике.
Я поежилась и бросила газету обратно в стопку.
«Это исключение, а не правило», — тихонько подумала Мелани,
стараясь, чтобы ужас моего свежего восприятия не коснулся ее воспоминаний о тех
годах, обесцветив их.
«Ну и как тут не решить, что у нас получится лучше? Что,
возможно, вы не заслуживаете всех богатств, которые вам даны?»
Ее ответ сочился ядом: «Если хотели очистить планету, могли
бы просто нас взорвать».
«Это все выдумки ваших фантастов; у нас нет подобных
технологий».
Она даже не улыбнулась моей шутке.
«К тому же это было бы расточительно. Земля — чудесная
планета… Гм, не считая этой мерзкой пустыни, разумеется».
«Вот так мы и догадались, что вы здесь, кстати, — сказала
она, вновь подумав о жутких газетных заголовках. — Из вечерних новостей исчезли
криминальные сводки, педофилы и нарики выстроились в очереди в больницы, потек
приторный сироп — вот чем вы себя выдали».
«Ужаскакой, исчезли криминальные сводки!» — иронично
заметила я, переходя к очередному шкафчику.
Я потянула тугую дверцу на себя… и наткнулась на золотник.
— Крекеры! — завопила я, хватая выцветшую полураздавленную
пачку. За ней лежала еще одна, выглядевшая так, словно кто то на нее наступил.
— «Твинкиз»…
«Вот сюда погляди», — мысленно подтолкнула меня Мелани,
указывая на три пыльные бутылки с отбеливателем, стоящие в самой глубине.
«Зачем тебе отбеливатель? — спросила я, разрывая упаковку с
крекерами. — Плеснуть кому нибудь в лицо? Шибануть по голове бутылкой?»
К моей величайшей радости, крекеры, пусть и превратились в
крошево, сохранились под пластиком. Я высыпала крошки в рот и, почти не
разжевывая, проглотила. Мне не терпелось поскорее отправить их в живот.
«Открой бутылку и понюхай, — велела Мелани, оставив без
внимания мой комментарий. — Отец так хранил воду в гараже. Остатки отбеливателя
не дают воде зацвести».
«Сейчас, сейчас». — Я прикончила один пластиковый лоточек с
крекерами и принялась за следующий. Они пахли затхлостью, но даже затхлость
казалась амброзией по сравнению со вкусом у меня во рту. Лишь прикончив третий
лоточек, я заметила, что трещины на губах и в уголках рта горят от соли.
Я потянулась за одной из бутылок, надеясь, что Мела ни не
ошиблась.
Руки стали слабыми и непослушными. Нам с Мелани это не
понравилось. Насколько ухудшилось наше состояние? Насколько еще хватит сил?
Крышка была слишком плотно прикручена, я даже подумала, не
приплавилась ли она.
В конце концов мне удалось открутить ее зубами. Я осторожно
вдохнула, не горя желанием нанюхаться едкого отбеливателя. Химический запах
едва ощущался. Я принюхалась. Определенно это была вода — застоявшаяся,
несвежая, и все таки вода. Я сделала глоточек. Не чистый горный родник, но
сойдет. Я принялась жадно пить.
«Полегче», — предупредила Мелани, и пришлось с ней
согласиться. Нам повезло, что мы набрели на этот запас, и не стоило безрассудно
его тратить. К тому же теперь, когда соль перестала жечь, мне захотелось чего
нибудь посущественней. Я подняла упаковку «Твинкиз» и слизнула три раздавленных
кекса.
