Мелани со вздохом посоветовала: «Цепляйся ступней за край и
оттолкнись посильнее».
Я ее проигнорировала, стараясь протиснуть туловище мимо
особенно острого угла. Угол врезался под ребра.
«Не вредничай», — проворчала она.
«Кто бы говорил!»
«Ладно. — Она помедлила, а затем уступила: — Ладно, прости.
Честно. Слушай, я человек. Иногда перегибаю палку. Мы не всегда мыслим
правильно, да и поступаем тоже». — В ее голосе слышалось сожаление, но она
пыталась забыть тот поцелуй, простить его мне — по крайней мере, ей так
казалось.
Я уперлась ногой в край и дернула. Коленка уткнулась в пол. Я
воспользовалась ею как рычагом и отцепила ребра с острого угла. Стало проще
вытащить другую ногу и дер??уть еще раз. Руки нащупали пол, я протолкнулась
наружу, словно младенец, рождающийся ногами вперед, и вывалилась на темно
зеленый матрас. С минуту я лежала ничком, пытаясь отдышаться. Джаред наверняка
давным давно ушел. Я размеренно вдыхала и выдыхала, пока не почувствовала, что
готова поднять голову.
Пещера была пуста. Я вздохнула с облегчением, скрывая
грусть. Хорошо, что я осталась одна — не так унизительно.
Я свернулась калачиком, спрятала лицо в вонючий матрас.
Спать не хотелось, но усталость брала свое. Джаред отверг меня, и это давило
тяжким грузом, отнимало силы. Я закрыла глаза и решила думать о вещах, от
которых на глаза не наворачиваются слезы — о чем угодно, только не о
потрясении, написанном на лице Джареда, когда он от меня отпрянул…
Интересно, что делает Джейми? Он знает, что я тут, или ищет
меня? Иена сейчас не добудишься, он был так измотан… А Кайл? Что, если он
проснется и начнет поиски? Где Джеб? Я целый день его не видела… Неужели док и
вправду напился до беспамятства? На него это не похоже…
Я медленно очнулась, разбуженная ворчанием в желудке.
Несколько минут я тихо лежала. День сейчас или ночь? Сколько времени я
проспала?
Желудок настойчиво требовал еды, и я встала на колени. Судя
по тому, как сильно я проголодалась, спала я долго — наверное, и обед, и ужин
пропустила. Я подумала, не съесть ли что нибудь из хранящихся здесь запасов — в
конце концов, я учинила такой разгром, что наверняка найдутся испорченные
упаковки. Но осознание этого факта лишь усугубило чувство вины. Лучше уж
сходить на кухню за хлебом.
Сквозь огромную боль, что терзала сердце, свербила боль
маленькая: я столько времени здесь провела и никто не забеспокоился, не пришел
за мной… Какая глупость! С какой стати им за меня переживать?
У входа в пещеру с большим огородом, спиной к человеческому
миру, сидел Джейми и ждал меня! Я вздохнула с облегчением. Мои глаза
прояснились, и его тоже. С просветлевшим лицом мальчик поднялся на ноги.
— Все хорошо, — сказал Джейми. Хотелось бы мне, чтобы он
оказался прав. Он затараторил, перескакивая с одной мысли на другую. — То есть
я то Джареду поверил, а он сказал, что ты хочешь побыть одна, а Джеб сказал,
что к тебе нельзя, вот я и остался тут, чтобы быть у него на глазах, и хотя я
не думал, что с тобой случилось что то плохое, все равно в голову лезли всякие
мысли, понимаешь?
— Со мной все в порядке. — Я протянула руки, ища утешения.
Джейми обнял меня, и я с удивлением обнаружила, что его голова достает мне до
плеча.
— У тебя глаза покраснели, — прошептал он. — Он тебя обидел?
— Нет. — В конце концов, нельзя же сказать, что люди
намеренно жестоки с лабораторными крысами — они лишь пытаются получить
необходимые данные.
— Не знаю, что ты ему сказала, но кажется, он нам поверил.
Ну, про Мел. Как она?
— Она рада, что Джаред поверил. Джейми удовлетворенно
кивнул.
— А ты?
Я растерялась, подыскивая правильный ответ.
— Мне легче сказать правду, чем соврать.
Моя отговорка, кажется, вполне его удовлетворила. Пещеру с
огородом озарял угасающий красный свет — над пустыней садилось солнце.
— Я хочу есть, — сообщила я.
— А я так и знал. Вот, кое какую еду тебе припас. Я
вздохнула.
— Обойдусь и хлебом.
— Анни, прекращай. Иен говорит, ты о себе совсем не думаешь.
Я скривилась.
— Мне кажется, он прав, — промямлил Джейми. — Ты будешь
здесь чужой, пока сама так считаешь… Даже если все остальные тебе рады.
— Я всегда буду здесь чужой. И никому я здесь не нужна.
— Мне нужна.
Я не стала спорить, хотя Джейми и ошибался. Нет, он не врал,
он искренне верил в то, что говорил, — только вот нужна была ему Мелани. Просто
он нас не разделял, хотя должен был бы…
На кухне Труди и Хайди пекли хлеб, по очереди кусая ярко
зеленое сочное яблоко.
— Рада тебя видеть, Анни, — искренне сказала Труди, прикрыв
рот рукой: она дожевывала последний кусок. Хайди кивнула, с яблоком в зубах.
Джейми толкнул меня в бок: мол, что я тебе говорил? Элементарную вежливость он
в расчет не принимал.
— Где ее порция? — первым делом спросил он.
— Все тут. — Труди выудила из печи металлический поднос. —
Чтобы не остыло. Наверное, черствое как подметка, но хоть так… все равно лучше,
чем обычная наша еда.
С подноса на меня глядел внушительный кусок сочного мяса. У
меня потекли слюнки, и я с огромным трудом возразила:
— Здесь слишком много.
— Все, что портится, нужно съесть в первый день, — подбодрил
Джейми. — Все едят, пока не затошнит — традиция такая.
— Тебе нужен белок, — добавила Труди. — Мы слишком долго на
«пещерном» рационе. Странно, что все еще относительно здоровы.
Я принялась за свой белок, в то время как орлиный взор
Джейми провожал каждый кусок от подноса до моего рта. Чтобы сделать мальчику
приятное, я съела все до последней крошки — аж живот заболел. К концу моей
трапезы на кухню снова потянулся народ, хотя давным давно стемнело и время
ужина прошло. Некоторые держали в руках яблоки — и каждый делил свое яблоко с
кем то еще. Множество глаз с любопытством разглядывали ссадину на моей щеке.
— Что за собрание? — шепотом поинтересовалась я у Джейми.
Джейми наградил меня непонимающим взглядом.
— Твой урок. — Его тон как бы подразумевал «само собой».
— Ты меня разыгрываешь?
— Я же тебе говорил, ничего не изменилось.
