Наконец он выдохнул и продолжил: — При появлении в лесу любого перца с оружием мы должны остановить его криком: «Стоять, полиция, проверка документов»! Как тебе?
— Зашибись! — В душе Ефимова появилось чувство, что их в очередной раз предали. — Они, конечно, молодцы! — Сергей не сказал «большие начальники», но его и без того прекрасно поняли. — В очередной раз всю ответственность свалили на группника. И если что, всегда скажут: «Я разве тебе такой приказ отдавал?» Вот суки, вот сволочи!.. Как я сейчас пошлю бойца впереди себя? Да уж, — прапорщик задумался. — Вообще-то я собирался ходить четвертым, а придется опять первым. — Он молча взял из рук группника листы бумаги и начал расписываться за многочисленные «инструктажи».
— Михалыч, это еще не все! — Никитенко продолжал радовать Сергея новыми вводными. — Тут еще наши дорулили. На выход никаких маскхалатов, все в спецназовских куртках.
— Так в ней жарко, — заметил Ефимов, не отрываясь от своего занятия.
— А кого волнует чужое горе? — Капитан плюхнулся на нары, жалобно скрипнувшие под весом его тела.
— Ну да, ну да. — В свете последних событий ничто не вызывало удивления. Сергей закончил расписываться и сунул листы в руки группнику. — Ваня, давай вперед и с песней. Распишешься — передашь следующему.
Настроение окончательно испортилось, появилось желание плеваться. Вот только никого из тех, в кого хотелось бы при этом попасть, рядом не было.
— Во сколько убытие? — вяло поинтересовался он.
Впрочем, мог бы и не спрашивать, все равно вскоре вновь должен был появиться ротный и довести.
— Подъем в два тридцать. Вечерней поверки не будет. Отбой по готовности, но в одиннадцать все спят, — охотно пояснил Кострыкин.
— Понятно. Тогда я ложусь. — Сергей не спеша разделся, поправил в изголовье разгрузку, набросил на себя спальник и закрыл глаза.
Напичканный минными полями район разведки навеял невеселые воспоминания. Казалось, это давно забылось, но прошлое вновь раз за разом всплывало в памяти. Впрочем, все это к утру ушло.
— Рота, подъем!
Эти слова прозвучали гораздо раньше, чем обычно, но военные люди среагировали на них гораздо оживленнее.
Ефимов отбросил спальник, в считаные секунды напялил на себя одежду и разгрузку.
— Первая группа, через пять минут на получение оружия! Все стоят внизу. Ваня, подъем! — Он потянул за рукав группника, никак не желающего просыпаться.
— А что, уже пора? — Кострыкин тяжело поднялся и сел.
— Через четыре минуты уходим на получение оружия, — сообщил ему прапорщик.
— Я быстро! — заверил лейтенант, сграбастав одежду, висевшую на веревке.
— Подходи! — Ефимов надел панаму, затянул шнурки на ботинках и побрел к выходу, на ходу застегивая разгрузку.
Ночь не казалось темной, на столбах горели лампочки, высоко в небе перемигивались многочисленные звезды. Сергей спустился по откосу, дождался основную часть группы, скомандовал выдвижение и направился к оружейной комнате.
Через час, получив оружие, приборы, прицелы, боеприпасы и мины, спецназовцы взвалили на себя рюкзаки и по извилистой грунтовой дороге потопали вниз, к автоколонне, ожидающей их появления.
«Но неужели нас не могли забрать наверху?» — эта мысль крутилась у многих.
Люди выражали ее вслух, вот только что могли ответить на это командиры групп и рот? Они сами задавались подобным вопросом и не находили ответа. Им, как и их личному составу, был непонятен этот дополнительный переход перед боевым заданием. Там могло случиться все, а это значит, что силы, затраченные здесь, могли еще пригодиться.
— Ой, блин! — зашипел от боли Гусев, в темноте не заметивший канавы и оступившийся.
Около него тут же оказался Ефимов и с беспокойством спросил:
— Что случилось?
— Да ногу чуть не подвернул. Но, кажется, ничего, все нормально, повезло.
— Тогда топай. — У Ефимова отлегло от сердца, сейчас травма была совсем ни к чему.
Вскоре разведчики оказались около нижнего КПП. По стечению обстоятельств эти сутки там дежурили те же самые десантники, что встречали спецназовцев по приезду. При виде увешанных оружием, загруженных рюкзаками мабутеев лица вечных дежурных вытянулись, на них легко читалось непонимание, удивление и неприкрытая зависть.
Группа старшего прапорщика Ефимова давно промаршировала за контрольно-пропускной пункт, а местные, вытаращив глаза, все смотрели и смотрели, как проходят мимо и шагают дальше, растворяются в ночи парни, отправляющиеся на боевое задание. Небо на востоке начало едва заметно светлеть. Приближался рассвет.
— Восемь часов пути. — Построив роту, Кречетов подозвал к себе командиров групп и их заместителей. — Прибываем в город, там входим в контакт с какими-то местными рембами, используя их в качестве сопровождения и проводников колонны, выдвигаемся в район разведки. Обещали дополнительную информацию по району, но сомневаюсь, что это будет что-то действительно важное. Дальше чем на один километр от своей «брони» они не ходят.
— Тоже мне, рембы! — усмехнулся Кострыкин.
– Помолчи! – одернул его ротный. – Работать будем недалеко друг от друга, но местность такая, что с возможностью своевременно оказать помощь могут возникнуть проблемы. Будьте осторожнее, не расслабляйтесь, одним словом, повнимательнее и поаккуратнее. Не ищите приключений на свою задницу. Надо дойти, досмотреть, вернуться. «Немцев» хватает, можно и напороться. Первый выход. Главная задача: привести назад всех целыми. Остальное побоку. Твоя, Кострыкин, группа садится в третий «Урал», и далее по порядку. Я в машине со второй группой. Радиостанции на приеме. В случае нападения действовать по моим командам и обстановке. Всем все ясно?
В ответ молчание как понимание момента.
— По машинам! — скомандовал ротный, и тут же вдоль колонны понеслась еще одна команда, отданная комбатом:
— Водители и старшие машин, строиться!..
Металлическая змея колонны, растянувшись на километры, медленно заползала на очередной подъем, ограниченный с одной стороны отвесными скалами. С другой круто обрывалась многометровая пропасть. Бойцы вглядывались в эту бездонность и не могли понять больших командиров, запретивших личному составу находиться в кузовах при въезде в учебный центр. Тот подъем без малейших намеков на обрывы не шел ни в какое сравнение с этими вертикалями, с трудом, с надрывом моторов преодолеваемыми бронированной техникой.
— Значит, на задание вот по таким местам выезжать можно, а к лагерю почти по ровной дорожке нельзя? — Прошкин почувствовал, как на очередном опасном спуске у него замерло сердце. — Где логика?
— Ты в армии, — ответил Гусев, приподнялся и начал прилаживать к металлической трубке, проходящей под тентом, фляжку, до того висевшую у него на поясе и, видимо, сильно мешавшую.
