– За мной! – крикнул он и, пригнувшись, побежал вперед с такой скоростью, словно никакой тяжелой ноши на плече у него не было.
«Вот он, наш родимый караванчик!» – подумал Виктор, бросаясь вслед за взводным.
«Минометы, чертовы минометы, нужно срочно рассредоточиться. Быстрее! Одного прямого попадания хватит, чтобы получилось десяток цинков!» – билась в мозгу у Минохина неприятная мысль.
– Тащи под ту скалу! – сквозь грохот участившихся разрывов проорал он.
Виктор схватил тяжелый мешок, брошенный ему на руки командиром, и, отпихнув в сторону невесть каким образом оказавшегося на пути Сыторчука, припустил со всех ног в указанном направлении.
Почти добежав, Бебишев споткнулся и, пролетев несколько метров, оказался у подножия каменного уступа. Тяжело дыша, он осмотрелся и с левой стороны камня заметил углубление, вполне достаточное, чтобы спрятать небольшой мешок. Тогда он толкнул свой груз вперед, и тот плавно съехал по шероховатой поверхности в глубину ямы. Припорошив его кусками глины и мелкой щебенкой, Виктор огляделся по сторонам, заметил небольшой валун, прикатил его и бросил поверх щебня.
– Все целы! – облегченно вздохнул Минохин, когда перемахнул через каменные нагромождения позиции. Но тут же, еще не переведя дух, с ужасом отметил, что мины стали ложиться гораздо чаще, и если раньше они падали с недолетом, то теперь ложились со всех сторон и только чудом не попадали в цель.
– «Мина», «Мина», я «Стрела», – услышал он голос радиста, в запарке перешедшего на открытый текст. – Подверглись минометному обстрелу, просим поддержки с воздуха, просим поддержки. «Мина», «Мина»…
– Вы куда? – заорал Виктор на пробегавших мимо него бойцов.
– Взводный приказал отойти, пока не закончится минометный обстрел, – тяжело дыша, прокричал Кий.
– Хорошо, я понял, бегите вон за ту скалу!
Виктор одно мгновенье смотрел на убегающих ребят, затем глубоко вздохнул и устремился в сторону разрывов. Взводный лежал подле рюкзака, высунув голову поверх бруствера. Пыль, поднимаемая взрывами, сильно ухудшала видимость, но он не оставлял попыток разглядеть среди камней вражеского корректировщика. Рядом с ним, прижав к груди «СВД», распластался Алтынбеков, а чуть правее, свернувшись калачиком, лежал Сыторчук и алюминиевой ложкой выскребал из банки остатки сгущенки.
«Во нервы», – подумал Виктор, падая рядом с железобетонным сапером.
Бинокль вылетел из руки взводного, который отшатнулся назад и, схватившись за лицо, упал на спину.
– Что с вами? – в два прыжка оказавшись рядом, спросил Бебишев.
– Кажется, ничего, биноклем по носу съездило, да и по глазу тоже. Наверно, осколок…
– А какого черта вы высовываетесь? – выговорил командиру сержант и ударил с досады кулаком по лежавшему на земле рюкзаку.
– Не кипятись! – рассмеялся Минохин. – Лучше скажи, ты минометы видишь? Нет? Значит, они бьют с закрытой позиции…
– А, понял, – перебил взводного Виктор, – должен быть корректировщик.
– А его-то я и не вижу.
– Товарищ старший лейтенант, может, я попробую дойти до ущелья и разобраться с гадом?
– Бесполезно, – он хотел еще что-то добавить, но его прервала длинная пулеметная очередь, прорвавшаяся сквозь свистопляску обстрела.
Ледянящий душу свист и последовавший за ним грохот разрыва был столь неожиданным, что младший сержант Молотов вздрогнул. Первая мина взорвалась, перелетев сидящих внизу ребят на добрую сотню метров, вторая и третья в полусотне ближе. Затем они стали падать одна за другой, и каменное кольцо позиции разведвзвода утонуло в облаке разрывов.
– Иванов! – окликнул он сжавшегося у камня солдата, но тот не отозвался. – Славик, лоб твою мать, ты оглох, что ли?
– Ты звал? – наконец откликнулся тот.
– Звал, звал, ползи сюда! – гаркнул, разозлившись, Молотов. – Приполз? Хорошо, теперь ползи обратно на другую сторону и наблюдай. Смотри, не прозевай что интересное, – и, приблизив лицо к уху, добавил: – Сам убью!
Отослав Иванова, младший сержант устроился между двумя выступающими камнями и, не обращая внимания на изредка долетающие осколки, направил ствол пулемета в сторону ущелья.
Корректировщика Молотов заметил случайно, по неосторожно всколыхнувшейся на ветру материи чалмы, и сразу же посадил на мушку. «Слишком далеко», – подумал он и стал ждать, когда вражеский корректировщик хоть немного раскроется.
Застывший на спуске палец начало сводить судорогой, и тут моджахед, должно быть, поднося к глазам бинокль, приподнялся на локтях. Сергей нажал спуск. Пули ударили перед самым носом духа, обдав его фонтанами каменной крошки, он вскочил и бросился прочь, но сразу несколько смертоносных жал вошли в его спину. Душман закричал и, размахивая руками, тряпичной куклой покатился вниз по склону.
Некоторое время ранее.
– …Гляди, кажется, духи, – показывая в противоположную от ущелья сторону, едва слышно прошептал Михаил.
– И правда, – удивился Женька. – А какого рожна они там делают?! Караван вроде бы из ущелья должен был идти. Может, это другой караван?
– Да брось ты, другой! – Батаев усмехнулся. – Просто взводный юг с севером перепутал!
Попытавшийся улыбнуться шутке Евгений вдруг увидел, как завалился всадник, скакавший первым, и тотчас после этого до них долетели звуки выстрелов.
– Давай и мы постреляем! – предложил Батаев, поднимая автомат и касаясь большим пальцем предохранителя.
– Перестань, далеко, – остановил его Есипович.
– Ну, тогда давай хоть ты из пулемета, а?
– Да отстань в конце-то концов! Ты что, приказа не слышал? Сидим, как мыши, пока нас не позовут, да и не нравится мне, когда кто-нибудь ошибается. Так что лучше открой консервы, а я пока понаблюдаю. И ты, Саиб, тоже садись хавай, и Сухарь тоже! – И удивленно вскинул брови: – Так он, гад, все еще спит? Ничего себе, буди его на фиг, – и, чуть повысив голос: – Юрец, вставай, твоя смена!
– Я? Что? – заметался ничего не понимающий спросонья Сухарев. Его уши уже уловили звуки боя, а сонный мозг еще не мог определить степень угрозы.
– Меняй меня, я хавать буду! – уже гораздо тише пояснил Есипович и, едва дождавшись выползшего из плащ-палатки Сухарева, переполз к вскрывшему банки с кашей Батаеву.
Евгений не успел еще как следует насытиться, а выстрелы уже стихли.
– Молодцы, ребята, лихо управились! – заметил Сухарев, вместо которого бдил отказавшийся от завтрака Арипов.
Юрец выскреб остатки каши, облизав ложку, положил ее в карман и довольно улыбнулся. Откровенно говоря, он был даже рад, что не пришлось участвовать в стычке. «Автомат долго не чистить, только протереть», – здраво рассудил боец и, поудобнее усевшись у каменной стены, закрыл глаза.
