И, отбросив всякие сомнения, он замурлыкал под нос какую-то полузабытую песенку.
– Любушка, дорогая, я всего на полчасика! – Виктор Степанович был сама любовь и излучал сплошную ласковость. – Ни одного дня покоя, все задания и задания, ты уж прости своего котика.
– Милый! – почти так же приторно прощебетала Люба, захлопывая подол розового халатика. – Сколько же можно ловить жуликов, оставь их хоть немножко, а то всех выловишь, даже для Красной книги не останется. Поймай лучше меня, – и она, развернувшись, фривольно покрутила задом.
– Не сейчас, дорогая! – отмахнулся от нее вечно занятый делами супруг. – Не сейчас, мне еще нужно сделать несколько звонков и перекусить, а то с утра маковой росинки во рту не было, – пожаловался он, и это была единственная правда, сказанная за весь их разговор.
Она сделала обиженное лицо и отвернулась, чтобы подавить дьявольскую улыбку, предательски расплывшуюся на ее лице. Ей тоже предстоял вечером нелегкий бой с его собственным водителем.
«Ну, ну, – подумала она, – поезжай к своей стрекозе, мне тоже будет с кем заняться «оперативной работой». И она, продолжая вращать задом, продефилировала на кухню.
– Сережа, – садясь на заднее сиденье, пробасил Виктор Степанович, – ты знаешь, куда меня везти.
Тот согласно кивнул головой, и «Волга» плавно тронулась с места. Виктор Степанович улыбнулся. Впереди его ждал приятный вечер и все роскошное: роскошная обстановка, роскошная пища, роскошное вино и на десерт роскошная блондинка.
«Ах, Галя, Галечка, – мечтал Виктор Степанович, – твое страстное тело сводит меня с ума… Но прежде хороший ужин – что может быть приятнее ужина вдвоем! Но, избави господи, не при свечах! Время свечей придет позже, когда мы перейдем к более романтическому продолжению вечера, а сначала нужно хорошо перекусить и немножко выпить». Он был действительно голоден, и тема пищи никак не выходила из его головы. Тем более что, слывя настоящим гурманом, любил выпить и закусить и соответственно понимал толк в еде и винах.
Может быть, именно из-за этого его пристрастия, да еще из-за страстного темперамента, его нынешней любовницей являлась не кто иная, как подающий надежды повар ресторана «Южный» Галечка Семицветова, очаровательная тонконогая блондинка.
За окном быстро несущегося автомобиля мелькали деревья, столбы электропередачи, и лишь изредка попадались встречные автомашины. В этот субботний вечер трасса не отличалась оживленностью. Кондиционированный воздух приятно освежал легкие. Ему захотелось достать банку пива – для этого нужно было всего лишь протянуть руку. Но он не стал этого делать, не желая движением прогнать охватившую его истому.
Через несколько километров они свернули на проселок, и машина неспешно покатила к дачному домику его любовницы. Дача была новая, и он еще не успел распорядиться проложить хорошую дорогу до ее пристанища. Бульдозер только вывернул несколько крупных корней от стоявших по обочине деревьев да наделал рытвин на всем трехкилометровом пути.
Узкая дорога петляла, уходя в глубину массива. Появление в этой глуши длинномордого «КрАЗа» было столь неожиданным, что водитель «Волги» растерялся и, стремясь уйти от столкновения, чуть резче, чем надо, крутанул баранку вправо. Машина, с треском протаранив кусты, врезалась в ближайшую березу. Раздался хруст, с сухим шорохом посыпались стекла.
Виктор Степанович плюхнулся вперед, больно ударившись грудью и едва не переломав пальцы рук.
«О боже, еще бы чуть быстрее, и тю-тю», – пронеслось у него в голове. Он облегченно вздохнул, но тут взглянул влево и увидел черный бампер несущегося на них автомобиля. Виктор Степанович инстинктивно попытался закрыться руками, но уже слышался скрежет металла, раздираемого ударом.
Никто не видел, как из остановившегося «КрАЗа» выпрыгнул молодой человек, слегка прихрамывая, подошел к «Волге» и заглянул в разбитый салон. Не заметив никаких признаков жизни, он вернулся к «КрАЗу» и, открыв кран топливного бака, нацедил полное ведро соляры. Вылил ее на грудь водителя «Волги», а затем, набрав еще одно, выплеснул его на заднее сиденье. Не спеша вынув из кармана спичечный коробок, он запалил край одежды водителя и, аккуратно потушив спичку, положил ее в карман брюк. С переднего сиденья раздался приглушенный стон. Окровавленное тело Виктора Степановича слабо зашевелилось и попыталось приподняться, но пламя уже вовсю лизало одежду, не давая ему ни малейшего шанса выжить.
Человек отошел в сторону от горящей машины, вытер перепачканные руки о потертые джинсы, заправив выбившуюся из-под ремня спортивную майку, достал из кабины коричневую куртку и вынул из ее кармана портативную рацию.
…Когда черный дым от разгоравшегося топлива заволок небо и окрестности огласились грохотом взорвавшегося бензобака, человек в коричневой спортивной куртке и старых потертых джинсах, сидя на заднем сиденье мотоцикла, уже подъезжал к городу.
Водителя «КрАЗа» взяли в тот же день. Он бормотал что-то нечленораздельное, и от него шел густой запах спиртного.
– Что он говорит? – войдя в кабинет, кивнул в сторону сидевшего у стола длинноволосого парня майор Давыдов.
– А что он может говорить?! То же, что и всегда говорят пьяные водители, бежавшие с места происшествия. Мол, не выезжал, а машину угнали. Так, что ли? – Говоривший с усмешкой посмотрел на задержанного.
– Ну, ну, ничего, – как-то даже весело сказал майор. – Посидит денек-другой с зэками в предвариловке, во всём сознается, даже в том, чего и не делал.
Он оказался прав. Наутро водитель Нечаев попросился на допрос и подписал протокол добровольного признания. Правда, одно обстоятельство несколько омрачало радость следователя по поводу столь быстрого завершения дела. Тамара Сергеевна Оськина (соседка водителя «КрАЗа») утверждала, что видела около машины подозреваемого незнакомого молодого человека в потертых джинсах и коричневой куртке. Но кто станет затягивать дело, копаясь во второстепенных деталях? И он, хорошенько подумав, не стал приобщать к делу показания гражданки Оськиной.
От внезапно раздавшегося звонка Васнецов вздрогнул. «Надо будет поменять, звук слишком пронзительный», – подумал он, протягивая руку к телефонной трубке.
– Слушаю, – Васнецов лишь недавно был назначен на эту должность (с присвоением очередного воинского звания генерал-майора) и еще не успел обжиться в новом кабинете.
– Шурик, здравствуй, – раздался хорошо знакомый мягкий голос.
– Слушаю вас, товарищ генерал-лейтенант! – с подобострастием ответил новоиспеченный генерал.
– Саша, зачем так официально, мы же друзья! – сегодня Прокофий Иванович мог себе позволить сыграть роль доброго дядюшки.
– Да, да, конечно!
– Саша, у меня к тебе небольшая просьба…
– Рад буду помочь, Прокофий Иванович, говорите, я весь внимание.
– Саша, это несерьезно, по телефону, о делах… Лучше сделаем так, – тот сделал вид, что раздумывает. – А давай-ка приезжай ко мне, посидим, поговорим, обсудим не спеша.
