Предположение Юдина относительно устройства дневок оказалось верным. Обвалившиеся шалаши грудой изломанного, изорванного мусора большей частью лежали во внутренних периметрах дневок, представлявших собой прямоугольные ямы глубиной в метр – самое то для стрельбы с колена или в приседе. А стоило чуть склонить голову, и уже никакие летящие со стороны противника пули не могли достать укрывавшегося в этих ямах-окопах боевика. Кто-то это успевал делать вовремя, но, по счастью для Алексея, не всем «чехам» так везло. В первой же дневке заглянувший туда старшина Маркин обнаружил изуродованный, окровавленный труп, у которого почти начисто отсутствовала лицевая часть головы; в следующем, навалившись друг на друга, лежало сразу двое. Воодушевленный столь обнадеживающим началом, старший лейтенант кивнул Загоруйко, приказывая ему следовать за собой, и двинулся в глубину базы, туда, куда вели многочисленные кровавые следы и сброшенная окровавленная амуниция. Перед третьей дневкой лежал заляпанный грязью и кровью ствол, рядом валялся издырявленный пулями рюкзак, но в самой дневке никого не было. С четвертой произошло то же самое – следы крови, разбросанные вещи и ни одного трупа. В крайней, пятой дневке не было ни крови, ни оружия. Даже поостававшихся везде рюкзаков, спальников и прочих предметов быта в ней не было. Окончательное же разочарование постигло Алексея, когда он, тщательно осмотрев, можно даже сказать, перерыв едва ли не всю базу, так и не обнаружил трупа боевика, сваленного на землю из «ВСС». Как это ни печально было осознавать, но часть своих убитых и раненых боевики вынесли. Бросаться в погоню было бессмысленно и рискованно.
– Игорь! – окликнул старший лейтенант шнырявшего где-то по базе сержанта Загоруйко.
– Здесь, командир! – отозвался тот, появляясь из-за кустов загруженный двумя «чеховскими» до отказа забитыми рюкзаками.
– Игорь! – Юдин покосился на захваченные трофеи, но говорить по этому поводу ничего не стал. По рассказам бывалых он знал, что для «контрабасов» трофеи, или, как их обычно называли, ништяки, – это святое, покуситься на них – все равно что отобрать у малого ребенка игрушку; к тому же хорошему командиру «контрабасы» сами подгонят самое лучшее. К слову, самому Алексею ништяки пока были не интересны. – Игорь, – повторил он, – вытаскивайте трупы, собирайте оружие, боеприпасы. Все, что найдете, – тащите сюда, будем фотосессию устраивать.
– Командир, может, еще троечку подтянем? – предложил Загоруйко, и старший лейтенант неохотно кивнул.
– Двоих из первой тройки ядра, пулеметчик наверху, – уточнил он. – И вот что: пусть Маркин их сюда проведет.
– Федор, – позвал сержант, сразу приступивший к выполнению отданных указаний, – поднимись, проведи вниз Строчкина с Кротовым, а Спица пусть на месте сидит.
– А сам сбегать не хочешь? – предложил Федор, но, видимо не слишком на это надеясь, не дожидаясь ответа, двинулся вверх по склону.
Вызванное «подкрепление» явилось минут через пять и сразу принялось за дело. Юдин только удивился, как совершенно не привычные к подобным картинам бойцы, казалось бы, с абсолютным безразличием сволокли и разложили на траве и окровавленное имущество, и изуродованные, изодранные пулями и осколками трупы.
Только когда все это было сделано, Алексей спохватился, что до сих пор не вышел на связь с отрядом.
– Роман, радистов сюда, ко мне! – доставая фотоаппарат, скомандовал он волочившему искореженный автомат Кротову.
– Угу, – тот безо всякого зазрения совести швырнул оружие на один из трупов и со скоростью сонной черепахи начал подниматься вверх.
– Пошевелись, тебя что, неделю ждать? – легким тычком подбодрил его один из «контрабасов». Роман огрызнулся, но, тем не менее, пройдя еще несколько шагов для самоутверждения все тем же черепашьим шагом, начал ускоряться, и к обрыву, за которым расположился основной костяк группы, добрался довольно быстро.
– Кирилла к командиру! – сообщил он сидящим наверху, после чего снова начал спускаться вниз.
Минут через пять радиостанция была развернута.
– Знаток – Центру, Знаток – Центру, прием, – затарабанил радист, вызывая далекого связиста, что сейчас дежурил в ПВД отряда.
– Центр – Знатоку, перейдите на запасную частоту и сообщите обстановку.
– Знаток – Центру. Обнаружил базу, веду бой, – переключившись на «тайную» отрядную волну и стараясь придать, как приказал командир, голосу нотки волнения, начал докладывать Фролов. – Как понял, прием.
– Какой, на фиг, бой? – Кирилл, до того сидевший на корточках, шлепнулся на задницу, услышав в микрофонах голос комбата, буквально вырвавшего гарнитуру у дежурного связиста. – Старшего мне, живо!
– Тарщ старший лейтенант, – волнуясь, Фролов протянул группнику тангенту, начисто забыв про наушники. – Вас комбат, злой…
«Эх, – подумалось Алексею, – не поверили! И как я не додумался, надо было пострелять, что ли…»
– Знаток для Аметиста на приеме, – отозвался он, внутренне приготовившись к головомойке, но еще не совсем представляя причину столь неожиданного появления комбата.
– Ты какого… не выходишь на связь? – Короткая пауза, не отпуская кнопку тангенты. – У тебя когда крайний выход на связь был? – И не давая возможности на ответ: – Ты вообще на часы смотришь?
Алексей взглянул. Со времени последнего сеанса связи прошло три с половиной часа.
– Бой он ведет… боевик хренов… Живо докладывай, что у тебя случилось. Все целы?
– Так точно! – резво отрапортовал Юдин.
– И то хорошо, а то Шум полтора часа назад доложил, что слышит «двустороннюю перестрелку». – Алексей тотчас сообразил, откуда дует ветер. «Ну, я этому…» Тут он «добрым» словом помянул лейтенанта Валеру Шухова, группе которого и принадлежал позывной Шум. – А от вас ни слуху ни духу. Мы тут икру всем отрядом мечем. Я к тебе на помощь группу Шума зарядил, связист вон охрип запросы орать, а он спокойно появляется в эфире и лепит о все еще ведущемся бое. Какой бой, когда у меня Шум на постоянной связи и сорок минут назад доложил, что выстрелы стихли? В общем, так, Леша, докладывай по порядку: что, как, где? И если, не дай бог, твой доклад мне не понравится… Ты меня понял? Прием.
– Так точно. – Юдин повернулся к радисту, заглянул в его записную книжку и начал докладывать: – В 15.30 обнаружил базу, принял решение на налет, скрытно выдвинулся, атаковал. В результате боя уничтожено… – он снова заглянул в книжечку, где значилось шесть убитых, и решил, что стоит добавить, – восемь боевиков, захвачено четыре автомата, один пулемет, миноискатель и прочее имущество. Один боец в группе ранен. – И тут же, побоявшись комбатского гнева, поправился: – Легко. Как понял меня, прием?
– Ага, – отозвался комбат. – Оружие есть, уже неплохо; а трупы хоть захватил?
– Так точно, – и слегка замявшись: – Три.
– Три… – задумчиво повторил комбат. – Что ж, на первый раз ты прощен. Итак, убавь цифру уничтоженных до шести, переходи на основную и докладывай. Все усек?
