— Салах, доложи, что там у тебя?
— Араб, у нас всё нормально. Одна из наших групп напоролась на русских, Абубакара зацепило в руку, слегка. Уже перебинтовали. Русские отстали. Мы сошлись вместе, выставили заслон и теперь уходим.
— Салах, слушай меня внимательно. Вы не должны никуда уходить. Вы должны связать русских боем, обеспечив отход и эвакуацию базы. Если русские перехватят нашего гостя, я сам спущу с вас шкуру! — рыкнул Ай-Валид, умолчав о том, что если с Шайтаном что-либо случится, он станет первым, с кого спустят шкуру. И сделает это сам Басаев. Говорят, он очень ценит голову Вольфа Краузе, ценит гораздо больше, чем голову любого, даже такого авторитетного полевого командира как Ай-Валид. Нарываться на гнев Басаева Ай-Валиду хотелось меньше всего. — Два часа, Салах, слышишь, два часа?!
— Хорошо, как скажешь! — в голосе Салаха, уже настроившегося на мирный отдых в родном селении, прозвучала жестокая покорность судьбе. Он остановил идущую вниз по склону группу и отдал команду возвращаться. Теперь, если русские надумают пройтись по их следам вспять, ведомые Салахом воины ударят им в спину, а если пойдут следом, то их будет ждать хорошо организованная засада. Главное — прижаться к русским как можно ближе и не дать им возможность применить артиллерию.
На месте ушедшего противника остались лишь следы, пара выроненных автоматных магазинов, три пакета с продуктами и коробка с бутылками физиологического раствора. Как и предполагал Ермолов, противник ушел вверх — в сторону дороги. Досада от несделанного выросла еще больше, когда старшина сосчитал шаги, которые осталось проделать ему, чтобы выйти в спину бегущему противнику — девять. Всего каких-то девять шагов — и вот он, результат, вот она, цель, точнее одна из тех целей, ради которых ползает, ходит, подрывается на минах и подставляется под пули разведчик спецназа. Бандит должен быть уничтожен. Это — непреложная истина, не терпящая никаких компромиссов.
— Алик, надо осмотреть следы, и если они никуда не сворачивают, то уходить влево в обход, перейти дорогу и попробовать перехватить противника. — У Ермолова ещё оставалась надежда догнать уходящих бандитов.
— Нечего никуда ходить, пойдем, как шли, — отрезал лейтенант, всем своим видом давая понять, что решения своего он менять не собирается.
— Ты предлагаешь выходить своим следом? Там открытая местность, куда мы попрёмся?! — старшина попытался образумить упершегося рогом лейтенанта. — Там заслон поставить — нечего делать. Нам надо забрать влево и на дорогу выходить лесом.
— Отставить. Всё. Я сказал, уходим, — жестко отрезал Шахмедзянов, давая понять, что разговор окончен. Николай плюнул и спорить больше не стал.
Группа медленно доползла к окраине леса. Идти вперед на открытую местность, даже не досмотрев следов отступившего противника, Ермолов не мог и показав остальной группе «оставаться на месте» со своей тройкой свернул влево. Как он и предполагал, основная часть следов уходила вверх к дороге, но что это? Внимательно присмотревшись, Николай заметил, что два следа ведут в обратную сторону. Они отделялись в зарослях орешника и уходили в овраг. «Кто это и зачем они возвращаются? Да и вообще, откуда здесь в такую рань могла взяться банда? Не значит ли это, что неподалёку база? Может, есть смысл пойти по этим следам, тихо, аккуратно разведать одной троечкой, а уже потом подтянуть всю группу и ударить?! Стопроцентно там база. Недаром нас сюда гнали. Была информация, была. Ладно, сейчас поговорю с Аликом, он командир, пусть решает».
Недовольный лейтенант поджидал их у кромки деревьев.
— Какого хрена поперлись?! — чуть ли не проорал он, глядя на приближающийся головняк. — Я же сказал, никуда не сворачиваем.
— Тропу смотрел, — спокойно возразил ему старшина. — Пара человек ушли обратным ходом, возможно, есть смысл пройти по их следам. Здесь выползать чревато по любому, видишь, что впереди? Голое поле…
— Я сказал вперёд, значит вперед, — грубо перебил Ермолова закусивший удила лейтенант. Спорить было бессмысленно.
«Плевать, вылезем на засаду, так вылезем, надо было только тебя, командор, в головняк поставить»! — мысленно выругался Николай и решительно двинулся вверх по склону. Вслед за ним на опушку стала выходить растянувшаяся на несколько десятков метров группа. Ермолов шёл медленно, пристально вглядываясь в контуры выступающих из леса кустов, густо усыпавших находившуюся от него слева южную окраину опушки. Противник не мог не оставить заслона, весь боевой опыт Ермолова даже не говорил, а кричал об этом. Николай отчётливо представил ждущую впереди засаду и лишь устало качнул головой. Стоит только всей группе вытянуться на поляну, их встретит поток летящих пуль. Но Николай был до странности спокоен, с обречённой уверенностью в неизбежном, приближаясь к возвышающейся впереди дорожной насыпи.
Показавшееся за срезом дороги бородатое лицо не вызвало у Николая удивления. Нечто подобное, но в ещё худшем варианте, он и ожидал.
— Ложись! — крикнул он, и почти автоматически приняв единственно правильное решение, стал уходить вправо, одновременно забирая вверх по склону, ближе к дороге. Продолжая бежать, старшина оглянулся: группа рассыпалась в разные стороны, шедшие сзади откатывались за спасительную стену леса. На поляне оставались только часть центра группы и головная тройка. Раздались выстрелы. Пулемётная очередь, выбивая фонтаны земли, потянулась к бегущим. Вначале упавший на спасительную землю Рогозов теперь поднялся и, пригнувшись, бежал в сторону небольшого, поросшего кустарником, бугра.
— Перекатом! — заорал на него Ермолов, совершенно забыв, что с висящим за плечами рейдовым рюкзаком этого сделать практически невозможно. Пули засвистели над головами пытающихся найти укрытие бойцов. Ушедший из-под обстрела Ермолов на ходу просчитал варианты: было бы выгоднее, да и безопаснее уйти еще правее, незаметно перейти дорогу и осторожно выйти противнику в тыл, но сколько времени на это уйдет? Двадцать минут? Полчаса? Этого времени у него не было. Не было даже лишнего мгновения, за которое противник мог успеть пристреляться, и тогда потери стали бы неизбежны. Он и сейчас уже не был уверен, что в группе все целы. Николай выскочил на обочину дороги в тот момент, когда к беспрестанно бьющему пулемёту присоединилось сразу несколько автоматов. Противник, явно не ожидавший его появления и чувствовавший себя в относительной безопасности, стрелял почти не прячась, кто стоя, кто с колена. Пулеметчик, установив пулемет на лежавший у дороги ствол дерева, бил длинными очередями. «Аллах акбар», пронёсшееся над лесом, донеслось до ушей Николая и потонуло в грохоте его автомата. Ближайший к Николаю бандит взмахнул руками и опрокинулся навзничь. «Чехи», не ожидавшие столь стремительного выхода в свой фланг, на мгновение растерялись, что дало возможность Ермолову сделать ещё один прицельный выстрел. Затем бандиты попадали на землю и стали щемиться, как тараканы, бегущие от настигающего их каблука. Ермолов успел дать ещё одну длинную очередь, прежде чем над его плечом прошелестели пули и, срубая ветви кустарника, что рос за его спиной, полетели дальше. Ермолов рухнул на дорогу, и тут же вокруг него забились фонтанчики разрываемой пулями земли. Стреляли почти в упор — метров с тридцати. Стреляли «чехи», сидевшие через дорогу. Извиваясь, словно змея, и уползая назад под спасительный полог леса, Николай увидел фонтаны земли, оставляемые пулями, прилетающими слева. Прижатые им «чехи» развернулись и перенесли весь огонь на свой левый фланг. Шуп, пум, бум, шлеп, фить, по асфальту, по ветвям, по камням словно крупные капли дождя зашлепают, цокают, шуршат пули, словами не передать. Уф, — как ушат холодной воды на разгорячённое тело, дрожи нет, а дух захватывает, всё, всё задом, задом за обочину. Магазин, выпавший из разгрузки, так и остался лежать на бетоне. Ермолов перевёл дух и, вытащив из разгрузки эФку, выдернул кольцо и отправил её через дорогу. Совсем рядом разорвался вражеский ВОГ, вслед за ним зло ухнула, разбрасывая по сторонам осколки, граната, брошенная Николаем. Краем уха старшина уловил звуки разгорающегося боя. Разведчики пришли в себя и начали ответную стрельбу. Всё это происходило стремительно, захватив в круговорот времени лишь считанные секунды.
