«Продолжаем движение» — нужды задавать направление идущему впереди Царькову не было. Все детали маршрута первого дня были оговорены в ПВД. Местность Царьков, как и сам Андрей, помнил и без карты: спуск вниз, небольшая речушка, переход через два хребта подряд, небольшой ручеёк и полтора квадрата на север. Там осмотр местности и выбор места засады. На следующий день планировался переход в три квадрата и снова засада, теперь уже на четыре ночи, до самого окончания боевого задания.
Переход оказался изнуряющим. Подъемов и спусков оказалось гораздо больше, чем было отмечено на карте. Когда группа достигла поворотного ручейка, горка на спине под висевшим на плечах рюкзаком изрядно промокла от пропитавшего её пота. Не смотря на стоявшую хмарь и осеннюю промозглость, одетым совсем не по-осеннему спецназовцам было жарко. Правда, стоило только остановиться, как набегающий со всех сторон ветерок моментально залезал под воротник, холодя мокрую спину. Подойдя к ручью, группа разделилась на две части и повернула на север. Первые две тройки во главе с Царьковым, поднявшись к вершине хребта, пошли по его восточному склону, а остальные, среди которых находился и Соколов, двигались чуть ниже и сзади. Согласно приказу командира, Царьков вел группу медленно, тщательно осматривая местность и внимательно глядя под ноги. Андрей свято верил в принцип «чем тяжелее, тем безопаснее и результативнее» и его заместитель был полностью с ним согласен. То, что продвигались они каждый час по чайной ложке, Андрея не беспокоило. Скорость и, соответственно, время на преодоление пути они просчитали. Так что на месте группа должна была быть задолго до наступления темноты. Так оно и вышло. Когда солнце ещё только коснулось своим краем далекого горизонта, разведчики уже обустроились и даже закончили ужинать. Когда стемнело, в окружающем лесу не было слышно ни звука. Почти все бойцы спали, и только охранение несло боевую службу. Ветер окончательно стих, а с неба мелкой изморозью посыпался холодный дождь. Около двенадцати ночи Андрей проснулся, обошёл все тройки и, оставшись довольным бдительностью бойцов, вернулся к дежурившему около радиостанции радисту.
— На связь выходить не забываете? — спросил он у закутавшегося в плащ-палатку Полякова.
— Никак нет! — отозвался радист и ещё плотнее завернулся в брезентуху плащ-палатки.
— Ничего нового не сообщали? — Андрей ощутил, что его горка, напитавшись влагой от падавших с небес и веток капель, несмотря на поддетые под неё свитер и сухую майку, стала холодить плечи и спину.
— Завтра в наш район выходят две группы первой роты, а так ничего, — радист зябко поёжился.
— Добро, бди, — лейтенант вполз в спальник и, накрывшись плащ-палаткой, уснул. Мелкие капли дождя, падая с небес, барабанили по расстеленной поверх веток клеёнке и, постепенно накапливаясь в складках, скатывались вниз небольшими ручейками.
Утро оказалось промозглым и влажным. Белый, почти непроглядный туман затянул окрестности. Выползать из уютного спальника не хотелось. Андрей потянулся и открыл глаза. С веток капало. Под лежавшим на земле ковриком ощущалась сырость. Андрей потянулся и сел. Сон ушёл.
— Поляков, — тихо позвал он прикорнувшего под деревом радиста.
— Товарищ лейтенант, — отозвался рядовой Саюкин. Оказывается, он сидел у Соколова за спиной и с тихим чавканьем расправлялся с сосисочным фаршем. — Я дежурю, я.
— Ты чё орешь, бестолочь? Тише. Общий подъем. Старшим троек скажи: через сорок минут выходим. Понял?
— Так точно, — радист понизил голос до такого шёпота, что Андрей скорее понял ответ по движению его губ, чем услышал произнесённые им звуки.
Когда Соколов выбрался из-под плащ-палатки, радист уже вернулся.
— Довёл, товарищ лейтенант! — он выглядел слегка взволнованным. — На Костенко кабан вышел, вот такой огроменный, — руки расползлись в разные стороны на всю ширину. Лейтенант усмехнулся:
— Сам видел?
— Так точно, я как раз к ним подошёл, и он вот, тут, прямо…
— Ладно, черт с ним, с кабаном, — Андрей решил прекратить разговор, а то и так слишком много слов растревожило это утро. — Буди Полякова. Покушайте и выходите на связь. Передадите, что начинаем движение в западном направлении.
Ровно через сорок минут Андрей повёл свою группу дальше, в квадрат, где было определено место основной засады. Шли на укороченных дистанциях, белесая мгла скрадывала шаги и до неприличия ухудшала видимость. Лейтенант не спешил, но невозможность внимательно обследовать окружающую местность немного нервировала. И только ближе к полудню туман начал рассеиваться, но это уже не радовало: небо вновь прохудилось, и на землю обрушился мелкий, противный дождик. Одежда, и без того влажная, пропиталась влагой насквозь. Спустившись с очередного хребта, Андрей повёл разведчиков широкой, тянувшейся с севера на юг лощиной. Мелькнувшее чуть в стороне нечто светлое заставило его насторожиться и остановить группу. Бойцы, в любой момент готовые к встрече с противником, осторожно разошлись в стороны. Андрей внимательно вгляделся туда, где ему попалось на глаза это выпадавшее из окружающей природы нечто, но ничего не увидел.
«Странно, — подумал он, но сдаваться просто так не хотелось. Сделав три шага назад, он взглянул в том же направлении из другой точки и опять ничего не увидел. Тогда он шагнул вперёд, и при движении что-то неестественное снова бросилось ему в глаза. Но он так и не смог уловить что именно.
— «Досмотровая тройка, осторожно, вправо по склону, вперёд», — заученно показал Андрей и тройка Дублякова вместо Махмедова, поставленного в первую тройку ядра, со всей возможной осторожностью двинулась в указанном направлении. Все остальные разведчики, выбрав позиции, приготовились в случае чего поддержать их огнём из своего оружия. Время текло медленно. Сердце глухо стучало, выдавая волнение. Наконец выглянувший из-за дерева Дубляков «просемафорил»: «вижу базу боевиков, шесть палаток, людей не наблюдаю».
— «Понял», — ничего руками Соколов показывать не стал, просто кивнул.
«Надо посмотреть самому. Скорее всего, база брошенная, но кто знает». Повернувшись к лежавшему позади бойцу, он показал «тыловая тройка вверх по склону, вторая тройка ядра остаётся на месте», и повернувшись лицом вперёд, показал выглядывающему из-за валуна Царькову: «Головной дозор влево вверх. Саюкин за мной».
Двигались осторожно, что бы, не дай бог, не скатился камешек, не хрустнула веточка. Шаг за шагом приближаясь к обнаруженной базе. Андрей не спешил. Спешка в таком деле порой гибельна. Оказавшись рядом с Дубляковым, лейтенант, наконец, отчётливо увидел замаскированные ветками пленочные палатки-укрытия. Ветки орешника, служащие маскировочным материалом, давно никто не обновлял, между свернувшихся и опавших листьев появились прорехи. Одну из таких прорех и удалось ему разглядеть. Жаль, но, похоже, летняя база была давно покинута.
«Сапёра сюда», — приказал Соколов, окончательно убедившись в отсутствии на базе противника. Но вставать в полный рост не спешил. Закон подлости на войне ещё никто не отменял. Наконец прибыл сапер. Андрей указал бойцам, где занять наиболее удобные позиции, затем залёг сам и только тогда младший сержант Онищенко, выполняющий роль внештатного сапёра, взяв в руки миноискатель, двинулся в сторону базы. Изредка в наушниках попискивало, и тогда младший сержант брал заранее приготовленную палочку и клал её в том месте, где пискнуло. Убедившись, что всё в порядке, Андрей встал и двинулся в направлении базы. База обнаружена, и хотя она была брошенной, её предстояло сфотографировать, зафиксировать что где находится, чтобы потом без проблем составить отчёт. Он медленно поднимался вверх по едва заметной, петляющей среди деревьев тропинке. База была расположена на правом склоне невысокого хребта. Небольшой пятачок, со всех сторон окружённый деревьями, был в буквальном смысле заставлен пленочными укрытиями в виде палаток. Каркасы, удерживающие плёнку, были сделаны из связанных между собой ореховых прутьев, воткнутых в землю и укрепленных натянутыми верёвками. С правой стороны тропы, по которой шёл Андрей, располагалось сразу четыре таких сооружения. Пол в них заменяли уложенные рядами жерди. Чуть дальше располагался навес, служивший общей столовой, за ней виднелась ещё одна жилая палатка. С левой стороны тропы виднелся небольшой настил, явно предназначенный для туалета, ибо в настиле виднелась совершенно определенного вида дыра. Ручей, бравший начало чуть выше по склону, пробегая под настилом, нес все нечистоты дальше, и уже в глубине лощины вливавший свои воды в выбегавшую из-за другого хребта речушку. Еще один ручей, исток которого располагался метров на десять выше первого, служил для забора воды. Площадка перед ним была выровнена, а округлые камни располагались так, что образовывали небольшую плотину. На аккуратно спиленном пне стояла обыкновенная жестяная кружка. Еще три палатки виднелись в зарослях орешника, ещё две — прямо около тропы. Между палатками расползалась в разные стороны вырытая в почве щель, метров полутора глубиной. Около одной из палаток валялись сразу три чайника для омовений. В этой же палатке на узкой скамеечке лежали помада, небольшое зеркальце, тушь для ресниц. Андрей не стал раздумывать на эту тему, но машинально запомнил. В глубине следующей палатки виднелся пустой цинк из-под патронов пять сорок пять. Андрей посмотрел, записал номер цинка и пошёл дальше. Около столовой валялась чисто обглоданная коровья голова. Привязанные проволокой к сучку дерева, висели вяленные коровьи ребра. Капавший на них дождь стекал вниз уже мутной жижей. Судя по этому куску коровьей туши, база была брошена не так давно. Во всяком случае, дикие птицы не успели его растащить.
