Андрей возражать не стал. Хочет идти первым — пусть идёт, собственно, разница не велика. А сама идея идти отрядом Соколова даже радовала.
Вскоре звуки удаляющейся автоколонны поглотила сомкнувшаяся листва окружающих деревьев. «Начинаем движение» — знаками показал Соколов и, занимая привычное место в походно-боевом порядке группы, подтянул ослабшую лямку разгрузки. Небольшой ветерок, невесть каким образом прорвавшийся сквозь сплошную стену ещё не успевшей опасть листвы, холодной змейкой обвил открытую шею и залез под воротник горки*. Тем временем бойцы неспешно поднялись на ноги и, выстроившись в длинную вереницу, неторопливо потянулись вслед уползающему хвосту группы капитана Гордеева. Ноги, не успевшие как следует отдохнуть с предыдущего БЗ, слегка ныли, медленно, словно нехотя втягиваясь в ритм движения. Шли средним, размеренным шагом, внимательно наблюдая по сторонам и вслушиваясь в окружающую природу. Перейдя ручей, группы некоторое время двигались по кромке западного ската, затем, изменив направление, стали подниматься вверх по склону. Андрей, глядя по сторонам, машинально отсчитывал пройденные шаги. Слышалось тяжелое дыхание пулемётчика рядового Коськина, негромкий топот переставляемых ног и изредка негромкий хруст случайно попавшей под чью-то ногу мелкой, сухой ветки. Несмотря на окружающую прохладу, по лицу скользнула первая капелька пота. Спина медленно, но неотвратимо покрывалась испариной. Внезапно идущий впереди командира группы рядовой Дубляков опустился на одно колено и поднял вверх левую руку. Андрей, машинально повторив его действия, вперил взгляд вперёд и насторожился. Спина ощутила легкое прикосновение холода. Палец лег на предохранитель и замер в ожидании.
— Чи, — впереди махнули рукой.
«Продолжаем движение», — знаками показал Соколов и, всё ещё оставаясь в готовности к немедленным действиям, шагнул вслед за уже уходящим Смирновым.
Выбравшись на очередной хребет, группы вновь остановились. Андрей, не сразу поняв причину остановки, внимательно огляделся по сторонам. Стоявший за его спиной радист рядовой Саюкин показал знаками: «время выхода в эфир». Андрей взглянул на часы: Всё верно, пора выходить на связь. Втянувшись в монотонное движение, он и не заметил, как пролетело почти два часа. Мельком взглянув на бесшумно рассредоточивающихся, занимающих свои сектора наблюдения бойцов, Андрей удовлетворённо кивнул. Опустившись на корточки, вытащил из кармана джипиес и снял координаты местности. Тем временем присевший рядом Саюкин уже успел развернуть станцию и теперь поспешно записывал в свой блокнот текст передаваемого сообщения, всего несколько строк: «У меня без происшествий. Нахожусь по координатам Х… У… Продолжаю движение в направлении…»
На то, чтобы выйти на связь, ушло не более пяти минут. Радисты передали сообщение и свернули радиостанцию, но группы по-прежнему оставались на месте.
«Похоже, — подумал Андрей, — Гордеев решил дать возможность бойцам немного передохнуть. Что ж, пусть отдохнут. Но только он так подумал, как впереди наметилось шевеление, со стороны головного дозора подали сигнал «продолжаем движение». Разведчики поднялись на ноги и, пригнувшись под тяжелыми рюкзаками, двинулись дальше…
В очередном распадке пришлось пробираться сквозь заросли высокой, выше дикой малины, ежевики. Вперемешку с ней рос такой же, если не более колючий, шиповник. До Андрея донеслось приглушённое бормотание. Исцарапавший руки о шипы Дубляков приглушенно ругался. На острых шипах остались маленькие отметинки крови. Шедший следом за ним Андрей, осторожно ступая, протиснулся сквозь переплетающиеся ветви и, стараясь избежать соприкосновения с более острыми, чем иглы, шипами ежевики-шиповника, поднял руки на высоту плеч, но всё равно парочка шипов скользнула по запястьям, оставив на них тонкие кровоточащие полоски. Один из шипов ударил по брючине, в последний момент сумев проткнуть тонкий брезент горки и, больно кольнув в икру, заскрежетал дальше, но лейтенант уже перестал обращать внимание на такую ерунду. Надо было торопиться догонять успевшего уйти прилично вперед Дублякова.
Цепкий взгляд Соколова скользил по сторонам, ни на мгновение не задерживаясь на одном месте. То и дело на пути группы попадались израненные, искорёженные разрывами деревья. Ближе к вершине хребта, на который они теперь вытягивались, на коре грабов и буков стали попадаться отметины застрявших в глубине древесины пуль. За сильно иссечённым осколками грабом валялась пробитая в нескольких местах каска, россыпь пустых гильз и кусок подошвы кирзового сапога. На самом хребте обнаружились полузасыпанные окопы, разбросанные повсюду вскрытые цинки, куски разбитых и уже почти сгнивших ящиков. Кому принадлежали окопы и кто тут от кого оборонялся понять было не возможно. Ещё одна каска валялась близ обвалившегося блиндажа. Ведший отряд Гордеев перешёл через хребет и, не меняя общего направления, пошел по его западному склону.
Осеннее солнце почти затерялось за кронами росшего на хребтах леса, и когда группы в очередной раз остановились, Андрей увидел идущего в его сторону Гордеева. До района разведки оставалось чуть менее одного квадрата.
— Предлагаю остановиться здесь и на ночь не разбегаться, а разделиться только завтра с утра при выходе в районы разведки, — стараясь говорить как можно тише, предложил Андрей.
— Согласен, — капитан закинул автомат за плечо и внимательно окинул взором окружающую местность. — Давай так: твоя группа занимает северную и западную сторону, моя, соответственно, юг и восток. Идёт?
Андрей не стал спорить и согласно кивнул головой.
— Тогда до утра, бывай, — уже уходя, бросил Гордеев и мягкой, пружинистой походкой поспешил к ожидающей его приказаний группе.
— Чи, — Андрей привлёк к себе внимание и знаками показал разведчикам места для занятия позиций тройками. Спецназовцы, поняв командира, без лишнего шума принялись выполнять приказание. Лейтенант некоторое время понаблюдал за их действиями, затем повернулся в сторону ожидающих его приказаний радистов.
— За мной, — кивнул присевшему за деревом Полякову и направился выбирать место для «командного пункта». Удобное во всех смыслах местечко обнаружилось сразу. Небольшое естественное углубление располагалось как раз на равновеликом удалении от всех занимающих позиции троек. Здесь можно было, удобно разместившись, и поспать, и отсюда же можно было в случае чего руководить боем. Второе было главнее, но и о первом забывать нельзя. Голова у командира должна быть свежей, а для этого надо спать хотя бы три-четыре часа в сутки. Андрей отцепил коврик, достал из рюкзака спальник и начал обустраивать своё «лежбище». Ложбинка, больше похожая на старую, уже давно осыпавшуюся, поросшую травой воронку, была густо усыпана опавшими листьями. Соколов расстелил поверх листьев клеёнку, раскатал коврик и развернул на нем громоздкий армейский спальник. Слегка ослабив разгрузку, он влез вовнутрь спальника и принялся наблюдать за суетившимися рядом радистами. Осенняя листва под их ногами в наступившей тишине шуршала по — особенному громко, зато хоть немного, но хранила в земле тепло, не давая ему быстро раствориться в ночном мраке. Но и на деревьях листьев оставалось ещё в избытке. Ветви нависавшего над Андреем бука слегка покачивались от слабенького дуновения южного ветерка. Оставшиеся на нём и даже ещё не совсем пожелтевшие листья в сгущающихся сумерках казались почти чёрными. Притулившийся рядом Поляков что-то монотонно бубнил в микрофон, стараясь достучаться до никак не отзывающегося «Центра». Наконец «Центр» ответил, старший сержант доложил обстановку, облегчённо вздохнул и, выключив радиостанцию, завалился спать. Саюкин остался дежурить в первую смену. Андрей протянул руку и дотронулся до его плеча.
