— Ни для чего хорошего, Агнета, — нетерпеливо ответила аббатиса. — Но кто будет заниматься выяснением причин этого, Беренгуер? Мои монахини не могут пойти в город, выискивая тех, кто использовал наше убежище в своих интересах.
— Совершенно верно, — сказал епископ. — Я пошлю своих стражников…
— Простите, что я вторгаюсь в ваше обсуждение, — сказал Исаак, — но стражники епископа так же известны, как вы, госпожа, или его преосвященство. Если они будут спрашивать о монахинях и незнакомцах, то в городе не будут судачить ни о чем ином. Но я хожу повсюду и запросто могу спросить у любого. Я возьму на себя эту задачу и постараюсь выяснить все, что только можно, и сообщу вам.
— Это очень любезно с вашей стороны, мастер Исаак… — с сомнением произнесла аббатиса.
— Могу я попросить вас на пару слов, госпожа? — сказал Беренгуер. Он вышел в коридор, и аббатиса последовала за ним. — Предложение лекаря очень заманчиво. Я советовал бы вам рассмотреть его.
— Но, ваше преосвященство, подумайте, кто он. Вопрос, имеющий отношение к репутации Церкви, должен находиться в руках одного из нас.
— Нет, если мы не способны разрешить его, донья Эликсенда.
— Отлично, господин Беренгуер, — сказала аббатиса, и в ее взгляде читалось: «Это ваше решение». — Она вернулась в комнату. — Скажите, мастер Исаак, — сказала она, — как вы сможете разобраться в вопросе, основной ответ на который находится в женском монастыре? Я боюсь, что у вас не будет возможности наводить здесь справки.
— Мои пациенты — самые разные люди, и лишь немногим достает ума, чтобы опасаться наблюдательности слепца. Но, как вы знаете, у меня очень острый слух.
— В полном одиночестве? — спросила она. — Без дара зрения, способного помочь вам?
— Ракель — это мои глаза, госпожа, а пока она заботится о донье Исабель, я завел себе маленького помощника, остроглазого и быстроногого. Между нами, за воротами монастыря нет места, куда мы не сможем пройти, нет ничего, чего бы мы не могли заметить. Как только я услышу, почему столь важная госпожа повела себя так странно и от чьей руки она встретила смерть, я сообщу вам.
— Тогда мы с благодарностью принимаем ваше предложение помощи, мастер Исаак, — любезно сказала Эликсенда.
— Боюсь, что из-за ваших расспросов вы можете подвергнуться опасности, друг Исаак, — сказал епископ. — Если вам понадобятся мои стражники, пошлите за ними вашего быстроногого помощника. Пусть он передаст им это. — И Беренгуер вручил Исааку кольцо.
Кончики пальцев лекаря пробежались по золотому узору.
— Вы уверены, что желаете доверить мне это?
— Я уже доверил вам больше, чем простой символ семейного богатства, друг мой. Я доверил вам свою жизнь и жизнь моей возлюбленной племянницы. По сравнению с этим кольцо — мелочь.
Глава четвертая
Несколько мужчин с собаками разошлись по берегу реки, примыкающему к маленькому замку, внимательно осматривая траву и подлесок. Дон Эмерик, владелец замка, стоявший позади всех на валу, внимательно смотрел в небо.
— Во имя святого Антония, сделай хоть что-нибудь. Не стой там с глупым видом, тараща глаза в никуда, — в отчаянии сказала его жена, донья Уррака. Будущее представлялось ей полным крахом, она не видела ни малейшего просвета, и паника сделала ее сварливой. — Ты никогда не найдешь принца, глядя на небо.
— Нет, но он увидит птиц, донья Уррака.
Жена дона Эмерика задохнулась от страха, а затем повернулась и поспешно опустилась в поклоне перед высоким человеком в одежде францисканского монаха, который, как по волшебству, появился на валу.
— Птиц, господин граф?
— Совершенно верно, госпожа. Во время охоты всегда ищут птиц. Ваша добыча всегда находится там, где они кружатся в воздухе. Не так ли, дон Эмерик?
— Совершенно верно, господин. И если мы прислушаемся повнимательнее, — добавил он нетерпеливо, — мы, возможно, услышим ребенка. Или Петронеллу. Она залает, если нападет на след.
— Принцу нелегко закричать, — сказала донья Уррака, качая головой.
— Он достаточно смел, — вежливо сказал францисканец и повернулся к владельцу замка. — Я думаю, что нам надо скоординировать охоту, — пробормотал он. — Это моя ошибка, не ваша. Ночью я слышал доносившийся отовсюду шум толпы и вышел подежурить за стены башни, но когда все стихло, признаюсь, я также вернулся в постель. Это была моя ошибка. — Он с презрением посмотрел на свое монашеское одеяние. — Эти одежды не подходят для охоты, все равно, на дичь или на человека, но думаю, что я еще какое-то время сохраню эту маскировку.
— Конечно, господин.
— Вы нашли няню?
— Эта негодяйка исчезла, — сказала донья Уррака. — А также Хайме, грум. Я ему не доверяю. Всякий раз, когда вы заворачиваете за угол, он уже тут как тут, подслушивает у дверей и шпионит.
— Мигель пошел в город поискать его, — пробормотал дон Эмерик.
— Мигель с трудом находит свой обед на тарелке, — горько произнесла донья Уррака.
— Тогда я отправлюсь ему на подмогу, как только оседлают мою лошадь. — И граф Хьюго де Кастельбо зашагал к конюшням, мало похожий на монаха, несмотря на свое одеяние.
— А мы продолжим поиск отсюда. — Дон Эмерик снова поднял глаза к небу, но в них был тот же холод и безнадежность, как и в глазах его жены, обращенных вниз.
— Как дела у доньи Исабель? — спросил Исаак, закрывая за собой дверь в комнату больной и бесшумно направляясь к кровати.
— Спит, — ответила ему дочь. — Она один раз проснулась, выпила настой из трав и коры, изгоняющий лихорадку. Затем погрузилась в глубокий сон. — В ее приглушенном голосе сквозило беспокойство.
Исаак остановился около кровати, послушал и кивнул.
— Как только боль и лихорадка уменьшаются, следует ожидать, что она будет глубоко спасть.
Ракель снизила голос до шепота:
— Отец, когда она тут лежит, она кажется точной копией короля, нашего господина. Как будто у нее тело женщины и голова мужчины. Старая монахиня говорит, что в ней сидит дьявол, чтобы украсть душу прежде, чем она умрет. — Ракель сильно схватила отца за руку. — Как ты думаешь, это правда?
— И с каких это пор дьявол ходит по земле в обличье нашего доброго короля? — обеспокоенно спросил Исаак. — Дон Педро — наш господин и защитник на этой земле. Мы весьма ему обязаны. Он уже спас многих из нас от безмозглой толпы, и я подозреваю, что вскоре мы снова будем нуждаться в его помощи. — Он сделал паузу и улыбнулся дочери. — Дитя мое, у доньи Исабель достаточно других причин быть похожей на короля, отличных от дьявольского наваждения. Но было бы неосторожно говорить здесь об этом. Давай осмотрим рану.
В комнате все еще разносился запах тлеющих трав и варева, кипящего на огне, но гнилостное зловоние от заражения почти рассеялось. От очага донесся голос, хрипло бормочущий смесь из латинских и каталонских слов, перемежающихся с обрывками песен.
