— Сам этот символ был создан неизвестным художником из
числа иллюминатов в шестнадцатом веке. Как дань приверженности Галилея
симметрии. Он стал своего рода священной эмблемой братства. Оно хранило его в
тайне, намереваясь, как утверждают, открыть людским взорам лишь после того, как
обретет достаточную силу и власть для достижения своей конечной цели.
— Следовательно, наш случай означает, что братство
выходит из подполья?
Лэнгдон задумался.
— Это невозможно, — ответил он наконец. — В
истории братства «Иллюминати» есть глава, о которой я еще не упомянул.
— Ну так просветите меня! — повысив голос,
потребовал Колер.
Лэнгдон неторопливо потер руки, мысленно перебирая сотни
документов и статей, которые он прочитал или написал сам.
— Видите ли, иллюминаты боролись за выживание, —
объяснил он. — После бегства из Рима они прошли всю Европу в поисках
безопасного места для восстановления своих рядов. Их приютило другое тайное
общество… братство состоятельных баварских каменщиков, которые называли себя
масонами.
— Масонами, говорите? — вздрогнул Колер. — Не
хотите ли вы сказать, что масоны принадлежат к сатанистам?
Лэнгдон совсем не удивился тому, что Колер слышал об этой
организации. На сегодняшний день масонское общество насчитывает свыше пяти
миллионов членов по всему миру, половина из них проживают в Соединенных Штатах,
а более миллиона обосновались в Европе.
— Конечно, нет. Масоны пали жертвой собственной
благожелательности и добросердечия. Предоставляя убежище беглым ученым в
восемнадцатом веке, они, сами того не подозревая, стали ширмой для братства
«Иллюминати». Члены последнего набирались сил, постепенно прибирая к рукам
власть в масонских ложах. Они негласно восстановили свое братство — так
появилось тайное общество внутри тайного общества. А затем иллюминаты стали
использовать хорошо налаженные и весьма широкие связи масонов для
распространения своего влияния по всему миру. — Лэнгдон перевел дух,
набрав полные легкие ледяного тумана. — Основной идеей братства
«Иллюминати» была ликвидация католицизма. Братство утверждало, что церковь с
навязываемыми ею суевериями и предрассудками является злейшим врагом
человечества. Иллюминаты опасались, что если религии позволить и дальше
распространять ложные мифы в качестве непреложных фактов, то научный прогресс
прекратится и человечество, став заложником невежества, будет обречено на
бессмысленные и кровавые священные войны.
— Что мы и имеем сегодня, — ворчливо вставил
Колер. Он прав, подумал Лэнгдон. Священные войны все еще не сходят с первых
страниц газет. Мой Бог лучше твоего. И сдается, ряды таких правоверных все
ширятся, что ведет к колоссальным человеческим жертвам.
— Продолжайте, — попросил Колер. Лэнгдон помолчал,
собираясь с мыслями.
— Братство «Иллюминати», окрепнув в Европе, обратило
свои взоры на Америку, где многие лидеры были масонами — Джордж Вашингтон,
например, или Бенджамин Франклин… Честные и богобоязненные люди, они даже не
подозревали, что братство держит масонов за горло мертвой хваткой. Иллюминаты
же проникали повсюду и участвовали в учреждении банков, основании
университетов, развитии промышленности, чтобы добывать средства на
финансирование своего последнего похода… — Лэнгдон вновь сделал
паузу. — А его целью было образование единого мирового порядка — создание
своего рода светского всемирного государства.
Колер замер в своем кресле, внимая каждому слову Лэнгдона.
— Да, в их планы входило установить новый мировой
порядок, основанный на научном просвещении, — повторил тот. — Сами
они называли эту концепцию «доктриной Люцифера». Церковники ухватились за этот
факт и обвинили иллюминатов в связях с сатаной, однако братство настаивало на
том, что имеет в виду Люцифера в его подлинной ипостаси светоча.
[16]
Или «Иллюминатора».
— Присядьте, пожалуйста, мистер Лэнгдон, —
внезапно предложил Колер.
Лэнгдон не без страха примостился на краешке заиндевевшего
кресла.
Колер подкатил кресло-коляску чуть ли не вплотную к его
коленям.
— Не уверен, что понял все из того, что вы мне только
что рассказали. Но одно у меня не вызывает сомнений: Леонардо Ветра был одним
из наших ценнейших сотрудников. И моим другом. Я прошу вас помочь мне найти
братство «Иллюминати».
Лэнгдон растерялся. А он, оказывается, шутник!
— Найти братство «Иллюминати»? — переспросил
он. — Боюсь, сэр, это совершенно невозможно.
— Это почему же? Вы что…
— Мистер Колер! — остановил его Лэнгдон, не зная,
как заставить этого человека понять то, что он собирался сказать. — Я еще
не закончил. Абсолютно невероятно, чтобы этот знак был оставлен здесь одним из
иллюминатов. За последние полвека не появлялось никаких свидетельств их
существования, и большинство исследователей сходятся во мнении, что орден
давным-давно почил в бозе.
Воцарилось тягостное молчание. Колер, словно в оцепенении,
отрешенно смотрел прямо перед собой в белесый туман.
— Какого черта вы мне рассказываете, что братство
исчезло, когда их эмблема выжжена на груди лежащего перед вами человека! —
вдруг очнувшись, вспылил он.
Лэнгдон и сам ломал голову над этой загадкой все утро.
Появление амбиграммы сообщества «Иллюминати» было фактом поразительным и
необъяснимым. Исследователи символов по всему миру будут ошеломлены и
озадачены. И все же ученый в Лэнгдоне был твердо уверен, что это событие никоим
образом не может служить доказательством возрождения братства.
— Символы не есть подтверждение жизнедеятельности их
первоначальных авторов, — с непреклонной уверенностью произнес он.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что, когда высокоорганизованные
идеологические системы, такие как братство «Иллюминати», прекращают
существование, их символы… продолжают использовать другие группировки. Такое
встречается сплошь и рядом. Нацисты заимствовали свастику у индусов, крест
христианам достался от египтян…
— Когда сегодня утром я ввел в компьютер слово
«Иллюминати», — бесцеремонно оборвал тираду ученого Колер, — он выдал
мне тысячи ссылок, относящихся к нашему времени. Совершенно очевидно, что
множество людей считают братство активно действующим и по сей день.
