Древняя каменная стена перед замком была залита мягким
светом, а на самом верху величественного сооружения красовался гигантский
бронзовый ангел. Ангел указывал мечом вниз в самый центр замка. Картину
довершал ведущий к главному входу в замок знаменитый мост Ангелов, который
украшали фигуры двенадцати посланцев небес, изваянных самим Бернини, по шесть с
каждой стороны.
Лэнгдон сделал еще одно потрясающее открытие. Вертикальная
линия креста, образованного четырьмя алтарями науки, проходила точно по центру
замкового моста, деля его на две равные части. Указатель совсем в духе
иллюминатов!
Лэнгдон поднял с мостовой твидовый пиджак, стараясь держать
его подальше от мокрого тела. Затем он впрыгнул в украденный автомобиль и,
нажав пропитанным водой ботинком на педаль акселератора, устремился в ночь.
Глава 106
В 11:07 машина Лэнгдона мчалась вдоль Тибра по набережной
Тор ди Нона. Американец уже видел сквозь темноту конечный пункт этой гонки.
Впереди и чуть справа возвышалось громадное, похожее на гору сооружение.
Castel Sant Angelo — замок Святого ангела.
Неожиданно, без всякого указателя, перед ним возник поворот
на мост Ангелов. Лэнгдон ударил по тормозам и резко бросил машину вправо. В
поворот он вписался, но мост оказался закрытым. Машина проскользила юзом с
десяток футов и остановилась, столкнувшись с одной из блокирующих путь
невысоких цементных тумб. Остановка была настолько резкой, что Лэнгдон ударился
грудью о руль. Он совсем забыл, что мост Ангелов в целях сохранности был
полностью отдан в распоряжение пешеходов.
Оправившись от удара, Лэнгдон заковылял прочь от разбитой
машины, сожалея о том, что не избрал другой путь. Он страшно замерз, и всю
дорогу от фонтана его била дрожь. Профессор накинул пиджак на мокрую рубашку,
мысленно поблагодарив компанию «Харрис» за двойную фирменную подкладку. Лист из
«Диаграммы» Галилея должен остаться сухим. Прямо перед ним, за мостом, закрывая
полнеба, возвышалась каменная твердыня. Страдая от боли и ощущая неимоверную
усталость во всем теле, Лэнгдон перешел на неровную, судорожную рысцу.
По обеим сторонам моста, словно белые часовые, стояли ангелы
работы Бернини. Лэнгдону казалось, что посланцы небес указывают ему дорогу. «И
ангелы чрез Рим тебе укажут путь…» По мере того как Лэнгдон приближался к
замку, тот все больше и больше напоминал неприступную скалу. С близкого расстояния
это сооружение казалось даже более величественным, чем собор Святого Петра.
Собрав последние силы и не сводя глаз с массивной цитадели, на самой вершине
которой стоял гигантский ангел с мечом в руках, Лэнгдон сделал бросок по
направлению к бастиону.
В замке, казалось, никого не было. Лэнгдон знал, что Ватикан
в течение многих веков использовал это сооружение как усыпальницу, крепость и
убежище для пап во время осад, а также как узилище для врагов церкви. За свою
длительную историю оно, видимо, знавало и других обитателей. Иллюминатов,
например. И за этим ученый видел какой-то таинственный смысл. Хотя замок был
собственностью Ватикана, церковь пользовалась им лишь время от времени, а
Бернини в течение многих лет занимался его обновлением. Если верить слухам, в
нем имелось множество секретных ходов и потайных комнат, а его стены и
подземелья были пронизаны тайными коридорами и тоннелями. Лэнгдон не
сомневался, что фигура ангела на крыше и окружающий крепость парк также были
творениями Бернини.
Американец подбежал к чудовищно большим двустворчатым дверям
замка и навалился на них всем телом. Двери, что, впрочем, было неудивительно,
даже не шелохнулись. На уровне глаз Лэнгдон увидел два огромных железных
дверных молотка. Но стучать он не стал, понимая, что это бесполезно. Ученый
отошел от дверей и окинул взглядом всю наружную стену, которой за свою долгую
историю приходилось выдерживать осады берберов, мавров и других язычников. Он
начал опасаться, что шансов проникнуть в цитадель у него ничуть не больше чем у
этих древних варваров.
«Виттория, — подумал Лэнгдон, — там ли ты?»
Здесь обязательно должен быть другой вход, решил он и
двинулся вдоль стены.
Свернув за угол, он оказался на набережной Ангелов. Здесь
стена была обращена на запад. На набережной напротив стены находилась небольшая
парковка. Вскоре он увидел другой вход. Но и этот вход оказался недоступным,
поскольку ведущий к нему подъемный мост находился в вертикальном положении.
Лэнгдон снова поднял глаза на цитадель. Фасад замка освещался декоративной подсветкой,
а все крошечные окна сооружения оставались черными. Лэнгдон посмотрел чуть выше
и увидел балкон. Единственный во всей цитадели балкон выступал из стены
центральной башни в сотне футов над землей, чуть ли не под тем самым местом,
куда указывал меч ангела. Лэнгдону показалось, что мраморный парапет балкона
озаряется каким-то слабым мерцающим светом, так, словно в комнате горит факел.
Ученый замер, и его снова начала бить дрожь. Чья-то тень? Он напряженно ждал.
Через некоторое время тень промелькнула снова, и его сердце забилось сильнее. В
комнате кто-то есть!
— Виттория! — крикнул он, будучи не в силах
сдержаться. Однако шум бурлящего за спиной Тибра заглушил его голос.
Он огляделся вокруг, безуспешно пытаясь отыскать взглядом
швейцарских гвардейцев. Может быть, они все же слышали его сообщение?
На парковке у реки стоял большой фургон прессы, и Лэнгдон
побежал к нему. В кабине машины какой-то пузатый мужчина в наушниках крутил
ручки настройки. Профессор постучал по дверце. Пузан вздрогнул от неожиданности,
взглянул на мокрую одежду Лэнгдона и, стянув с головы наушники, спросил:
— Что случилось, приятель?
Журналист говорил с заметным австралийским акцентом.
— Мне нужен ваш телефон.
— Вызов не проходит, — пожал плечам
австралиец. — Сам весь вечер пытаюсь пробиться. Линии переполнены.
— Вы, случайно, не видели, не входил ли кто-нибудь
туда? — спросил Лэнгдон, кивнув в сторону подъемного моста.
— Вообще-то видел. Какой-то черный микроавтобус весь
вечер шнырял туда-сюда.
Лэнгдону показалось, что он получил сильнейший удар в
солнечное сплетение.
— Повезло мерзавцу, — продолжал австралиец, ткнув
пальцем в башню. Ему явно не нравилось, что с его места плохо виден
Ватикан. — Держу пари, что оттуда открывается классный вид. Я не смог
пробиться к Святому Петру, и мне приходится вести передачу с этого места.
Лэнгдон не слушал. Его мозг лихорадочно искал варианты
спасения.
— Что скажете? — продолжал журналист. — Как
вы относитесь к сообщению о «самаритянине последнего часа»?
— К чему, простите? — спросил Лэнгдон.
