Лэнгдон бросил испуганный взгляд на Витторию. Девушка
выглядела на удивление спокойной. Закрыв глаза, она дышала размеренно и
глубоко. Создавалось впечатление, что Виттория полностью отгородилась от
окружающего ее мира. Неужели ей предстоит стать последней жертвой? Или, может
быть, это будет он сам?
— Какая самоуверенность! — презрительно фыркнул
ассасин, вновь прочитав мысли ученого. — И вы, и она — ничто. Вы оба, вне
сомнения, умрете. В отличие от вас последняя жертва, которую я имею в виду,
является по-настоящему серьезным противником.
Лэнгдон попытался сообразить, о ком может говорить ассасин.
Опасный противник? Все наиболее влиятельные кардиналы умерщвлены. Папа мертв.
Иллюминаты всех их уничтожили. Лэнгдон прочитал ответ в глазах ассасина.
Камерарий.
В течение всего времени, пока разыгрывалась эта трагедия,
камерарий Карло Вентреска оставался для мира единственным лучом надежды.
Камерарий за один вечер сделал для разоблачения иллюминатов больше, чем все
специалисты по теории заговоров за десятилетия. За это, видимо, ему и придется
заплатить жизнью. Братство «Иллюминати» избрало его своей последней жертвой.
— Вам до него никогда не добраться, — с вызовом
бросил Лэнгдон.
— Это сделаю не я, — ответил ассасин, вынуждая
противника продвинуться чуть дальше вдоль стены. — Эта честь принадлежит
самому Янусу.
— Неужели вождь иллюминатов намерен лично заклеймить
камерария?
— Власть имеет право на привилегии.
— Но сейчас никто не может проникнуть в Ватикан!
— Только в том случае, если не имеет
приглашения, — самодовольно ухмыльнулся ассасин.
Лэнгдон перестал что-либо понимать. Единственным человеком,
чьего появления в данный момент ждали в стенах Ватикана, был неизвестный,
которого пресса успела окрестить «самаритянином последнего часа». Человек,
который, по словам Рошера, обладал информацией, способной спасти…
О Боже!
Ассасин, увидев замешательство Лэнгдона, радостно фыркнул.
— Меня тоже занимал вопрос, каким образом Янус сможет
попасть в Ватикан. Но затем в машине я услышал по радио сообщение о
«самаритянине последнего часа». Ватикан примет его с распростертыми
объятиями, — с улыбкой закончил ассасин.
Лэнгдон от неожиданности пошатнулся и едва не упал. Янус —
«самаритянин последнего часа»! Какой чудовищный обман! Вожак иллюминатов с
королевскими почестями будет доставлен прямиком в палаты камерария. Но каким
образом Янусу удалось ввести в заблуждение капитана Рошера? Или Рошер с самого
начала был замешан в заговоре? При этой мысли Лэнгдон похолодел. Надо сказать,
что с того момента, когда он чуть не задохнулся в секретном архиве Ватикана, он
перестал доверять этому швейцарцу.
Ассасин сделал резкий выпад и слегка зацепил бок Лэнгдона.
Американец отпрыгнул назад и яростно выдохнул:
— Янусу ни за что не удастся вернуться оттуда живым!
— Есть идеи, ради которых стоит пожертвовать
жизнью, — пожав плечами, ответил ассасин.
Лэнгдон понял, что убийца говорит серьезно. Янус прибывает в
Ватикан с самоубийственной миссией. Неужели для него это вопрос чести? За
какую-то долю секунды мозг Лэнгдона воссоздал всю цепь ужасных событий. Заговор
иллюминатов приблизился к логической развязке. Клирик, которого они, убив папу,
непроизвольно привели к власти, оказался весьма достойным соперником, и вот
теперь в последнем акте исторической драмы лидер сообщества «Иллюминати» решил
лично его уничтожить.
Лэнгдон вдруг ощутил, что стена за его спиной исчезла. Он
сделал шаг назад, куда-то в ночь, и тотчас почувствовал дуновение ветра.
Балкон! Теперь он понял, куда направлял его ассасин.
За его спиной открывался обрыв высотой в сто футов. Внизу, у
основания цитадели, находился мощенный камнем внутренний двор. Лэнгдон видел
его по пути к Храму Света. Не теряя ни секунды, ассасин резко бросился вперед и
сделал глубокий выпад. Острие его импровизированного копья было направлено
точно в грудь американца. Лэнгдон все же успел отскочить, и металл, пробив
рубашку, едва коснулся тела. Ассасин отвел металлический прут немного назад,
готовясь нанести последний решающий удар. Лэнгдон отступил еще на шаг и уперся
в балюстраду балкона. Понимая, что следующий удар будет смертельным, ученый
совершил абсолютно нелепое действие. Обернувшись, он исхитрился схватиться за
металлический прут. Ладонь обожгла острая боль, но он не отпустил ржавое
железо.
На ассасина отчаянный поступок ученого, казалось, не
произвел никакого впечатления. Каждый из них тянул обломок металла в свою
сторону. Их лица сблизились настолько, что Лэнгдон в полной мере ощущал
зловонное дыхание убийцы. Прут начал постепенно выскальзывать из его руки.
Ассасин существенно превосходил американца силой. В последнем отчаянном акте
самообороны, рискуя потерять равновесие, Лэнгдон вытянул ногу, чтобы ударить по
поврежденному пальцу убийцы. Но его противник был профессионалом и умело
защищал свое слабое место.
Неудачно разыграв свой последний козырь, Лэнгдон осознал,
что проиграл всю партию.
Ассасин вдруг перестал тянуть прут на себя. Вместо этого он
резко толкнул Лэнгдона назад и тем самым окончательно прижал его к перилам.
Затем убийца схватил свое оружие за концы и надавил прутом на грудь противника.
Ограждение балкона оказалось слишком низким. Оно не доходило даже до ягодиц
Лэнгдона. Ассасин продолжал давить, и тело ученого прогнулось назад над зияющей
пустотой.
— Ma'assalamah, — произнес убийца. —
Прощайте.
С этими словами он в последний раз надавил железным прутом
на грудь профессора. Центр тяжести тела Лэнгдона сместился назад, и его ступни
оторвались от пола. Повинуясь инстинкту самосохранения, ученый схватился за
ограждение и вывалился в пустоту. Левая его рука соскользнула, но правой он
держался крепко. Все кончилось тем, что он повис вниз головой, зацепившись за
ограждение одной рукой и согнутыми в коленях ногами.
Над ним нависала темная фигура ассасина, готового нанести
решающий удар. Когда прут пришел в движение, перед Лэнгдоном возникло
удивительное видение. Возможно, это был предвестник неотвратимой смерти или
просто результат слепого ужаса, но позади темной фигуры убийцы он увидел
какое-то необычное сияние. Казалось, что буквально из ничего вокруг ассасина
вдруг возникла светящаяся аура… а еще через миг Лэнгдон увидел быстро
приближающийся огненный шар.
Убийца вдруг выронил свое оружие и издал страшный вопль. Железный
прут, звякнув рядом с ученым об ограду балкона, полетел вниз. Ассасин
повернулся к Лэнгдону спиной, и в этот миг американец увидел ярко пылающий
факел. Лэнгдон подтянулся повыше, и перед его взором предстала Виттория. Глаза
девушки горели ненавистью и жаждой мести.
