Мортати и остальные кардиналы в недоумении взирали на экран.
Хотя беседа продолжалась уже некоторое время, Лэнгдон не стал отматывать
пленку. Видимо, та часть фильма, которую, по мнению ученого, должны были
увидеть высокопоставленные священнослужители, только начиналась…
* * *
— Неужели Леонардо Ветра вел дневник? — говорил
камерарий. — Если так, то это, я полагаю, прекрасная новость для ЦЕРНа. В
том случае, если в дневнике изложена технология получения антивещества…
— Там этого нет, — сказал Колер. — Вы,
видимо, почувствуете облегчение, узнав, что способ получения антиматерии умер
вместе с Леонардо. В его дневнике говорится о другом. А именно — о вас.
— Не понимаю, — ответил камерарий. Было заметно,
что слова директора его встревожили.
— Там имеется запись о его встрече с вами, имевшей
место месяц назад.
Камерарий помолчал немного, а затем, взглянув на дверь,
произнес:
— Рошер не должен был пускать вас сюда, не заручившись
моим согласием. Каким образом вам удалось проникнуть в кабинет?
— Рошеру все известно. Я предварительно позвонил ему и
рассказал о том, что вы сделали.
— Что я сделал? Что бы вы ему ни наплели, Рошер —
швейцарский гвардеец, который слишком предан этой церкви, чтобы поверить словам
озлобленного ученого.
— Вы правы, он действительно предан церкви. Предан
настолько, что, несмотря на то что все улики указывали на одного из его
швейцарцев, отказывался поверить, что его люди способны на предательство. Он
весь день искал другие объяснения.
— И вы ему подобное объяснение обеспечили?
— Да. Я рассказал ему всю правду. Правду, прямо говоря,
шокирующую.
— Если Рошер вам поверил, он должен был немедленно
арестовать меня…
— Нет. Я этого не допустил, обещав свое молчание в
обмен на встречу с вами.
— Неужели вы намерены шантажировать церковь
россказнями, в которые скорее всего никто не поверит? — с каким-то
странным смешком сказал камерарий.
— Я никого не собираюсь шантажировать. Я всего лишь
хочу услышать правду из ваших уст. Леонардо Ветра был моим другом.
Камерарий, не отвечая на эти слова, повернулся лицом к
камину.
— Что же, в таком случае скажу я, — продолжал
Колер. — Примерно месяц назад Леонардо Ветра вступил с вами в контакт и
попросил срочной аудиенции у папы. Вы организовали эту встречу, поскольку
понтифик всегда восхищался научными успехами Леонардо. Кроме того, Ветра сказал
вам, что возникла чрезвычайная ситуация и дело не терпит отлагательства.
Камерарий молча смотрел в огонь.
— Леонардо тайно прибыл в Ватикан. Моего друга очень
огорчало то, что он тем самым нарушал данное дочери слово, но иного выбора у
него не было. Последнее открытие породило в душе Леонардо серьезный конфликт, и
он очень нуждался в духовном руководстве. Во время конфиденциальной встречи он
сообщил папе и вам, что совершил открытие, которое может иметь самые серьезные
религиозные последствия. Он доказал физическую возможность акта Творения. Опыты
Ветра показали, что с помощью мощного источника энергии — который мой друг именовал
Богом — можно воспроизвести момент Творения.
Ответом директору было молчание.
— Папа был потрясен, — продолжал Колер. — Он
хотел, чтобы Леонардо публично сообщил о своем достижении. Его святейшество
полагал, что это открытие сможет проложить мост через пропасть между наукой и
религией. А об этом папа мечтал всю свою жизнь. Но затем Леонардо рассказал вам
о другой стороне эксперимента. О том, что вынудило его обратиться за духовным
наставлением. Дело в том, что в результате акта Творения все создавалось парами
(так утверждает ваша Библия), причем парами противоположностей. Как свет и
тьма, например. Ветра обнаружил, что это справедливо и в отношении его
эксперимента. Создав вещество, он одновременно создал и его противоположность —
антивещество. Это его беспокоило. Стоит ли мне продолжать?
Камерарий вместо ответа наклонился к огню и пошевелил
кочергой уголья.
— Через некоторое время вы посетили ЦЕРН, чтобы лично
ознакомиться с работой Леонардо. В дневниках доктора Ветра есть упоминание о
том, что вы были в его лаборатории.
Камерарий посмотрел на Колера, который сказал:
— Поездка папы неизбежно привлекла бы внимание прессы,
поэтому он направил в Женеву вас. Леонардо тайно провел вас по своей
лаборатории. Он показал вам аннигиляцию. Модель Большого взрыва. Или, если
хотите, энергию Творения. Более того, Леонардо Ветра провел вас в хранилище
опасных материалов, где вы увидели большой образец антивещества. Образец,
который был призван доказать, что антиматерию можно производить в значительных
количествах. Вы выразили Леонардо свое восхищение и, вернувшись в Ватикан,
доложили папе обо всем, что видели.
— И что же, простите, вас так гложет? — со вздохом
спросил камерарий. — Неужели то, что, уважая волю Леонардо Ветра, я этим
вечером делал вид, что мне ничего не известно об антивеществе?
— Нет! Меня гложет то, что вы организовали его
убийство, хотя он практически доказал существование вашего Бога!
Камерарий смотрел на Колера, и на его лице нельзя было
увидеть никаких эмоций.
А потрескивание горящих поленьев было единственным звуком,
нарушавшим тишину кабинета.
Неожиданно камера задрожала, и на экране возникла рука
Колера. Было видно, что директор лихорадочно пытается извлечь из-под кресла
какой-то предмет. Через несколько секунд в его руке появился пистолет. Картинка
получилась очень выразительной: смотревшая сзади камера показывала во всю длину
руку с зажатым в ней оружием. Ствол пистолета был направлен прямо в грудь
камерария.
— Признавайтесь в своих грехах, святой отец.
Признавайтесь немедленно!
— Вы понимаете, что живым вам отсюда не
выбраться? — испуганно произнес камерарий.
— Смерть явится долгожданным избавлением от страданий,
которые я благодаря вашей религии вынужден терпеть с раннего детства. —
Колер держал пистолет уже обеими руками. — Я даю вам возможность выбора.
Признание в преступлениях или немедленная смерть!
Камерарий покосился на дверь.
— Рошер стоит снаружи, — сказал Колер. — Он
тоже готов вас убить.
— Капитан дал торжественную клятву защищать цер…
— Он впустил меня сюда. С оружием. Ваша ложь ему отвратительна.
У вас еще есть выбор. Признайтесь в преступлениях. Я хочу услышать это
признание из ваших уст.
