Лэнгдон вдруг ощутил такое неодолимое влечение, которого
никогда до этого не испытывал ни к одной женщине. Он тихонько положил «Ромб
иллюминати» и письмо папы на прикроватную тумбочку. У него еще будет время для
объяснений. После этого он вышел к ней на балкон. Виттория обрадовалась его
появлению.
— Ты проснулся, — застенчиво прошептала
она. — Наконец-то!..
— Выдался трудный денек, — улыбнулся он.
Она провела ладонью по своим пышным волосам, и ее халат от
движения руки слегка распахнулся.
— А теперь… как я полагаю, ты ждешь своей награды?
Это замечание застигло Лэнгдона врасплох.
— Прости… я не совсем тебя понял.
— Мы взрослые люди, Роберт. Ты должен это признать. И я
вижу в твоих глазах страсть. Первобытное желание. Физический голод. — Она
улыбнулась и продолжила: — Я испытываю те же чувства. И наше обоюдное желание
сейчас получит удовлетворение.
— Неужели? — спросил он, делая шаг по направлению
к ней.
— Полное удовлетворение, — сказала она, протягивая
ему меню. — Я позвонила в ресторан и попросила принести в номер все, что у
них есть.
* * *
Это было поистине королевское пиршество. Они ужинали на
балконе под луной, жадно поглощая савойскую капусту, трюфели и ризотто, запивая
все это первоклассным «Дольчетто». Ужин затянулся глубоко за полночь.
Лэнгдону не нужно было быть специалистом по символам, чтобы
понять, какие сигналы посылала ему Виттория. Во время десерта, состоявшего из
бойзеновых ягод
[97]
со взбитыми сливками, нескольких сортов
сыра и дымящегося кофе с ромом, Виттория то и дело прижимала под столом свои
обнаженные ноги к нижним конечностям Лэнгдона и бросала на него пылкие взгляды.
Казалось, она ждала, когда он отложит вилку и возьмет ее на руки.
Но Лэнгдон ничего не предпринимал, оставаясь безукоризненным
джентльменом. В эту игру могут играть и двое, думал он, пряча хитрую улыбку.
Когда все было съедено, Лэнгдон ушел с балкона, присел в
одиночестве на край кровати и принялся вертеть в руках «Ромб иллюминати». Он
внимательно рассматривал его со всех сторон, не переставая восхищаться чудом
симметрии. Виттория не сводила с него глаз, и ее замешательство начинало
перерастать в сердитое разочарование.
— Ты находишь эту амбиграмму ужасно увлекательной, не
так ли? — спросила она, когда ее терпение окончательно лопнуло.
Лэнгдон поскреб в затылке, сделав вид, что задумался, и
сказал:
— Вообще-то есть одна вещь, которая интересует меня
даже больше, чем это клеймо.
— И что же именно? — спросила Виттория, делая шаг
по направлению к нему.
— Меня давно занимает вопрос… каким образом тебе
удалось опровергнуть теорию Эйнштейна с помощью тунца?
— Dio mio! — всплеснула руками Виттория. — Я
тебя серьезно предупреждаю — кончай эти игры!
— В следующем эксперименте для доказательства того, что
Земля плоская, ты могла бы использовать камбалу. Отличная идея, правда?
Хотя Виттория кипела от негодования, на ее губах впервые
промелькнуло нечто похожее на улыбку.
— К вашему сведению, дорогой профессор, мой следующий
эксперимент будет иметь историческое значение. Я намерена доказать, что у
нейтрино есть масса.
— У нейтрино бывают мессы? — продолжал валять
дурака Лэнгдон. — А я и понятия не имел, что они католики!
Одним неуловимо быстрым движением она опрокинула его на
спину и прижала к кровати.
— Надеюсь, ты веришь в жизнь после смерти, Роберт
Лэнгдон? — со смехом сказала Виттория, садясь на него верхом.
Она старалась удержать его в горизонтальном положении, а ее
глаза озорно блестели.
— Вообще-то, — ответил он, давясь от смеха, —
мне всегда было трудно представить нечто такое, что может существовать за
пределами нашего грешного мира.
— Неужели? Выходит, ты никогда не испытывал
религиозного экстаза? Не изведал момента восхитительного откровения?
— Нет, — покачал головой Лэнгдон. — Боюсь,
что я вовсе не тот человек, который может вообще испытать какой-либо экстаз.
— Это означает, — выскальзывая из халата, сказала
Виттория, — что тебе еще не приходилось бывать в постели со специалистом
по йоге. Не так ли?
Слова признательности
Выражаю искреннюю признательность Мили Бест Лер, Джейсону
Кауфману, Бенуа Калану и всем сотрудникам издательства «Покет букс», поверившим
в этот проект.
Благодарю своего друга и агента Джека Элвелла за проявленный
им энтузиазм и постоянную поддержку.
Я безмерно признателен легендарному Джорджу Визеру,
убедившему меня начать писать романы.
Хочу сказать спасибо моему дорогому другу Ирву Ситтлеру,
обеспечившему мне аудиенцию у папы римского, показавшему мне Ватикан таким,
каким его видят очень немногие, и сделавшему мое пребывание в Риме
незабываемым.
Я не могу не поблагодарить одного из наиболее одаренных
художников современности — Джона Лэнгдона, который решил практически
невыполнимую задачу — создал амбиграммы для этого романа.
Я благодарю Стэна Плантона, директора библиотеки
Университета Огайо, служившего для меня главным источником информации по самым
разным вопросам.
Я очень обязан Сильвии Каваззини за то, что она провела меня
по тайному переходу Passetto.
Я безмерно признателен Дику и Конни Браун — лучшим родителям
в мире, о которых только может мечтать ребенок. За все, все, все…
Выражаю благодарность ЦЕРНу, Генри Бекетту, Бретту Троттеру,
Папской академии наук, Брукхевенскому институту, библиотеке лаборатории Ферми,
Ольге Визер, Дону Ульшу из Института национальной безопасности, Каролине X.
Томпсон из Университета Уэльса, Кэтрин Герхард, Омару аль-Кинди, Джону Пайку и
Федерации американских ученых, Хаймлиху Визерхолдеру, Кориен и Денису
Хаммондам, Азазу Али, проекту «Галилей» Университета Раиса, Джулии Линн и Чарли
Пайану из «Мокингберд пикчерс», Гэри Гольдштейну, Дейву Арнольду и Эндре
Крауфорду из компании «Всемирная братская сеть», Филлипу Экстеру из Академической
библиотеки, Джиму Баррингтону, Джону Майеру и Марджи Уотчел — членам
альтернативного общества масонов.
