Так что, когда Марк, дядя маленькой девочки из Сан-Фелиу, появился во дворце, таща за собой племянницу и требуя разрешения повидать каноника, его ждал холодный прием.
— Его преосвященство…
— Тот, кто заменяет его преосвященство, — начал Марк, — сказал мне, что, под страхом ужасных наказаний, если я узнаю что-нибудь новое, то я должен прийти и рассказать все ему. Ему. А не кому-то из других священников.
— Что-нибудь новое о чем? — спросил каноник, которого не было в тот день, когда нашли тело монаха.
— Мертвый францисканец, — зевая, сказал Галсеран де Монтетерно. — Отведите его к дону Арно, — добавил он, — даже если придется нарушить его аудиенцию.
— Аудиенцию с кем? — спросил первый каноник.
— С Морфеем, — ответил Галсеран. — К настоящему моменту он уже наверняка лежит поперек стола в объятиях бога сна, убаюкивающего его мечтами о возвращении его преосвященства.
— Роль епископа не под силу тому, кто чувствует потребность совать нос в каждую мелочь, от счета от мясника до числа восковых свечей, которые Монтетерно здесь жжет, — сказал Рамон де Орта.
— Глупость, свойственная человеку, — заметил Монтетерно.
— Вы его не знаете. Он вовсе не дурак, — сказал Орта. — Следите за тем, что говорите.
Дон Арно проснулся, провел шелковым носовым платком по губам и приказал секретарю ввести мужчину и его племянницу.
— Они не хотели впускать меня, ваше преосвященство, — сказал Марк. — Но я помнил, что вы сказали, и когда малышка увидела на рынке того человека и сказала, что он тот самый, ну, я решил, что надо пойти к вам и привести ее, потому что я знаю, что вы тоже захотели бы услышать, что она скажет.
Каноник закрыл глаза. На мгновение он задумался, а затем повернулся к девочке, потому что от нее скорее можно было добиться осмысленной речи, чем от ее дяди.
— Ты была сегодня на рынке с дядей?
— Да, ваше преосвященство, — сказала она. — Мама сказала, что я могу пойти.
— И ты видела что-то, о чем я должен знать. — Он ободряюще улыбнулся, но его улыбка вышла довольно натянутой.
Она приняла это за то, чем это и было на самом деле, то есть за выражение доброжелательности, и продолжила:
— Я не видела, ваше преосвященство, — твердо сказала она. — Я услышала, как говорит этот человек, и это было похоже на то, как разговаривал монах. Этот человек не был монахом, но, когда я его услышала, я сразу вспомнила о том монахе.
— Как будто они приехали из одного и того же места, которое находится вдалеке от Жироны?
— Я не знаю, ваше преосвященство. Я никогда не была в таком месте. Я только думала, что они говорили почти одинаково.
— Ты узнала бы его еще раз, дитя мое?
— О, да, — уверенно произнесла она.
— Может, пойдешь на рынок снова, чтобы найти его? Мой секретарь отправится с вами, взяв двух стражников, чтобы охранять тебя. А эту монетку я дам секретарю и поручу ему купить для тебя что-нибудь вкусное за труды. — И в подтверждение своих слов дон Арно развязал кошелек, вынул монетку и вручил ее с должной значительностью секретарю.
К ее большому разочарованию, человека, о котором она так уверенно говорила, уже не было на рынке. Но секретарь дона Арно купил ей на полученные деньги немного конфет и, добавив еще денег из своего кармана, пирожок, с которым она, совершенно успокоенная, отправилась домой.
Глава третья
Отъезд
Ранним воскресным утром Беренгер и каноник Барселоны прогуливались по саду епископа.
— Какой прекрасный день! — сказал Руффа. — Надеюсь, ваше преосвященство, что путешествие будет приятным.
— Если моя небольшая армия не поторопится, то ко времени отъезда солнце будет уже высоко и жара доставит нам определенные неудобства, — заметил Беренгер. Ветерок теребил полы их одежд. — Остается только надеяться, что хороший восточный ветер охладит некоторые «горячие» головы и ускорит наше движение.
— Желаю быстрой и спокойной поездки, ваше преосвященство.
— Благодарю вас, друг мой.
— Сожалею, что не могу передать вам письмо его преосвященства.
— Какое письмо, Руффа? — спросил Беренгер.
— Список вопросов, которые он хочет поднять на Генеральном совете, — сказал Руффа. — Я не могу даже сказать вам, что в нем, поскольку не знаю. Он послал его, но письма не оказалось ни в последней почте, ни в предыдущей. Боюсь, что один из наших гонцов пропал.
— Возможно, оно было предназначено архиепископу и послано прямо ему.
— Вряд ли, ваше преосвященство. Он попросил, чтобы я переслал вам копию.
— Действительно, странно, — заметил Беренгер.
Нетерпение епископа, желавшего отправиться в путь как можно скорее, не смогло ускорить отъезд его свиты. Он стоял на ступеньках дворца и наблюдал за тем, как укладывали вещи. Затем прибыли лекарь, его семейство и Жилберт, которого несли на носилках. Постепенно все спутники епископа собрались и были готовы отправиться из дворца епископа по Виа Августа в направлении Таррагоны. Когда все приготовления подходили к концу, Беренгер послал пробегавшего мимо слугу за Юсуфом.
— Ты говорил с Его Величеством по вопросу, который мы с тобой обсуждали? — осторожно спросил он.
— О том, чтобы остаться? — спросил Юсуф.
— Да.
Мальчик улыбнулся.
— Он сказал мне, что я многое узнал и могу еще многому научиться, но позднее — быть может, когда мне исполнится пятнадцать лет — я должен прибыть ко двору и научиться еще многому, что должен знать. Он был очень любезен и добр ко мне. Он подарил мне золотую пряжку и обещал мне меч.
— Превосходно. Ты рассказал об этом господину Исааку?
— Да, ваше преосвященство.
— Теперь, если ты нужен сейчас своему хозяину, возвращайся к нему, — сказал Беренгер.
Юсуф побежал обратно, где стояли носилки с молодым Жилбертом. Раненый с трудом сел.
— Счастлив тебя видеть. А если ты будешь настолько любезен, что дашь мне руку, я смогу встать, — сказал он.
Юсуф с сомнением посмотрел на него, но ухватил раненого и изо всех потянул на себя. Жилберт поднялся на ноги и отряхнул свое разношерстное одеяние — кое-что осталось от его собственной одежды, а также и длинная закрытая туника, разрезанная сбоку, которую дал ему Мордехай.
— Как приятно покинуть постель, — сказал он. — Очень приятно. Если бы у меня был конь, то я мог бы поехать верхом, но, поскольку у меня его нет, мне снова придется ехать в той проклятой повозке.
— А вы сможете ехать, сеньор?
— Если я выжил, значит, и верхом я смогу ехать, — решительно ответил Жилберт.
На мгновение Юсуф задумался.
