Эти мечты об идиллическом существовании были прерваны резким взрывом звуков. Крики и вопли разнеслись по холмам, становясь громче по мере того, как они приближались к своей цели.
— Отец, что это?!
— Кто-то очень сильно раздраженный? — с легкой усмешкой предположил Исаак.
У них за спиной капитан пришпорил коня и вскоре их нагнал.
— Шум доносится со стороны фермы, — сказал он. — Я поеду вперед, чтобы убедиться, что там ничего плохого.
— Действительно, — согласился лекарь. — Не хотелось бы попасть прямо в центр баталии.
При этих словах лошадь капитана ринулась в быстрый галоп, отбросив из-под задних копыт им в лицо пыль и мелкие камешки. Мулы, подстегнутые к действию неожиданным обстрелом и поспешным отбытием их напарника по конюшне, припустили рысью. Ракель, лишь совсем недавно научившаяся ездить верхом, с большим трудом управляла мулом отца, оставаясь верхом на своем. Мулы тем временем перешли в легкий галоп и свернули на хорошо утоптанную дорожку.
Впереди лошадь капитана перешла на спокойный шаг. Мулы нагнали ее и, мигом потеряв интерес к скачке, двинулись к траве на обочине дорожки. Виновником скандала явно служил высокий человек на лошади. И он, и его лошадь были покрыты дорожной пылью и обильно потели, будто преодолели значительное расстояние. Он рычал на престарелого слугу, защищавшего дверь дома, словно солдат от неприятельской армии.
— Старый болван! Я не уеду, пока не получу позволения! — завопил человек на этого невольного героя.
— Хозяин запрещает пускать в дом чужих, когда его нет, — сказал слуга — смело, но, тем не менее, дрожащим голосом. — И кого бы вы ни искали, никого похожего здесь нет.
Капитан спешился, вытянул из ножен меч и приблизился к всаднику.
— Что здесь происходит? — спросил он.
Оба участника противостояния повернулись к нему — вооруженному, в высоких сапогах со шпорами и в форме капитана епископской гвардии.
— Этот господин угрожает лишить меня жизни, если я не выдам ему некую особу, которой не существует, — сказал старик. — Особу, которая здесь не живет и никогда не жила, в течение моей жизни. Я отвечаю за имущество моего господина, — продолжал он. — И не могу пускать в дом чужих в его отсутствие.
— То, что здесь происходит, вовсе не касается гвардии епископа, — сказал человек на лошади. — Как и его сомнительных знакомых и еще более сомнительных компаньонов, — добавил он, пристально глядя на Ракель достаточно долго, чтобы у нее на щеках заиграл румянец. — Я собираюсь навестить своего знакомого. Только и всего.
Неожиданно вспомнив про свою вуаль, Ракель поспешно опустила ее на лицо.
— Мир и порядок в епархии имеют ко мне прямое отношение, — холодно заметил капитан. — Если я не могу проехать мимо чьих-либо владений без того, чтобы меня не привлекли звуки угроз, это мое дело. Я настаиваю, сударь, что вы ошиблись домом. А также настаиваю, чтобы вы уехали и преследовали жертву где-нибудь еще и оставили лекаря и его дочь без оскорблений. — Взмахом руки он указал на старика, Исаака и его дочь.
— И я настаиваю, злодей, чтобы вы отправились в ад и оставались там с вашей матерью — вечной блудницей! — сердито выпалил всадник и, дав шпоры своему коню, ускакал прежде, чем капитан успел как-то отреагировать.
— Знаете, отец, мне кажется, это был мастер Луис, — сказала Ракель. — У этого человека очень неприятный характер.
— Похоже, это и впрямь был мастер Луис, — поддержал ее капитан. — Интересно, что на него находит и заставляет так себя вести?
— Похоже, сегодня утром он в очередной раз встал не с той ноги, — усмехнулся Исаак.
— Он редко бывает в добром расположении духа, — сказал капитан. — Но даже для него подобное поведение — крайность.
— Должно быть, на него подействовала жара.
— Очень даже может быть. — Капитан покачал головой. — Надеюсь, вы меня извините, но мне пора ехать.
— Конечно, капитан, — кивнул Исаак, дождался, пока стук копыт его лошади растает вдали и обратился к старому слуге. — Я говорю с Далмо?
— Да, господин. Чем могу служить?
Исаак спешился. Лишенный своего посоха, да еще на незнакомом месте, он помедлил, нащупывая дорогу ногой. Ракель соскочила с мула и бросилась на помощь.
— У меня есть для вас кое-что, Далмо, — сказал лекарь. — От Его преосвященства епископа. — Он достал пакет из кожаного кошеля под плащом и вытянул его перед собой, чтобы Далмо мог видеть печать.
— Если вы, господин, с вашей дочерью зайдете в дом, — сказал старый слуга, — то и у меня для вас кое-что найдется. Возьмите меня за руку, — добавил он, — я провожу вас внутрь и доставлю обратно в целости и сохранности.
Исаак пошел рядом со стариком, Ракель следовала за ними. Далмо миновал тяжелую входную дверь и повел их к маленькой дверце в высокой каменной стене. Внутри оказался двор, прохладный от журчащей воды и деревьев.
— Если вы подождете здесь минутку, сударыня, мы скоро вернемся. — Они пересекли вымощенный плиткой двор и остановились. Далмо заколотил в дверь. — Открывай, идиот, — прошипел он. — Это Далмо.
Послышался глухой удар отодвигаемой щеколды, а вслед за ним — скрип ключа в открываемом большом замке. Затем дверь распахнулась, и поток прохладного воздуха заключил лекаря в объятия. Осторожно ступая, он последовал за слугой.
— Кто это, Далмо? — послышался откуда-то сверху встревоженный женский голос.
— Это слепой лекарь, госпожа, посланный епископом. Он привез послание для хозяина. А предыдущий господин попал не в тот дом. Он уехал.
— Понятно, — с облегчением сказала женщина. — Передай лекарю пакет со стола, Далмо, и предложи ему освежиться.
— Ваша хозяйка очень любезна, — сказал Исаак.
— О, это не хозяйка, — сказал Далмо. — Это домоправительница.
— Я поражен, — вежливо отозвался Исаак. — У нее голос, как у…
— И впрямь, господин, простите, что перебиваю, у нее именно такой голос, правда? Не желаете выпить чего-нибудь освежающего, господин?
— Спасибо, но нам пора ехать, пока жара еще больше не усилилась.
— Тогда вот ваш пакет, господин.
Исаак засунул его под тунику и позволил проводить себя назад во двор.
— Дорогая, и что ты обо всем этом думаешь? — спросил Исаак, когда дверь в стене была заперта на ключ и на щеколду.
— Отец, это очень милое маленькое поместье, — сказала Ракель. — Дом прочный и надежный. Очень безопасный. Должно быть, хозяин очень боится воров и мародеров, — добавила она. — Двери запираются на ключ и на засов, на всех окнах первого этажа — тяжелые ставни.
— Полагаю, что это потому, что в отсутствие хозяина слуги волнуются больше, — мимоходом сказал Исаак. — За дом ведь отвечают они, а не он. И, обрати внимание, они постарались отделаться от меня как можно скорее.
