— Я дорожу жизнью, мой добрый врач, — выразительно сказал мужчина. — Вы представить не можете, как дорожу.
— Превосходно. Живот как будто почти неповрежден, — пробормотал Исаак. — Что меня удивляет. Но давайте взглянем на ноги.
Он снова натянул простыню и жестом велел дочери поднять ее с изножья кровати, чтобы обнажить ноги пациента.
— Папа, его правая нога в жутких синяках и распухла от ступни до колена так, что потеряла форму.
— Кость выпирает?
— Не вижу.
— Другая нога?
— Как будто в полном порядке.
— Это так, сеньор? Повреждена только одна нога?
— Только одна, — ответил пациент.
Начав с колена, Исаак стал прощупывать ногу пальцами, сперва бережно, мягко, затем с большей силой. Потом его руки двинулись вниз к лодыжке и ступне вдоль всех костей и сухожилий. Человек на кровати был напряженным от боли, лицо его посерело. Когда пальцы Исаака нажали кость голени, все тело пациента содрогнулось от боли и внезапно расслабилось, так как он потерял сознание.
— Теперь я знаю, — сказал врач. — Плоть повреждена и горячая, под опухолью я ощущаю перелом кости, вот здесь. Но она не очень сместилась. Надеюсь, это не будет представлять серьезной проблемы.
— Да, папа, — сказала его дочь.
— Теперь, Ракель, открой мне ту руку.
— Разбинтовать и снять лубок?
— Да. А потом постарайся привести его в сознание.
Когда это было сделано, Исаак проделал с этой рукой то же, что и с ногой.
— Насколько был пьян костоправ, который занимался вами? — небрежно спросил он, продолжая прощупывание.
— Очень пьян, — ответил пациент, говоря с трудом. — Но лучшего она не смогла найти.
Исаак вернулся к запястью и кисти руки; пациент ахнул и затих.
— Папа, он снова потерял сознание.
— Тогда приготовь ему питье. Друг мой, — обратился он к Иакову, — найдется у тебя полчаши вина, смешанного с водой, чтобы дать ему?
— Полчаши всего? Или по полчаши того и другого?
— Всего.
Иаков снял кувшин с полки в шкафу, налил вина, добавил воды и отдал чашу Ракели.
— Этим его качеством я восхищался, когда он еще был ребенком, — сказал Исаак. — Тщательностью, которая служила хорошим предзнаменованием.
— А отсутствие воображения служило дурным предзнаменованием, как ты сказал мне однажды, — напомнил Иаков.
— Я это говорил? Ракель, три капли, — сказал ее отец. — И попробуй слегка смочить ему лоб, может, он придет в сознание на то время, чтобы это выпить.
Пациент открыл глаза.
— Я в сознании.
Ракель приподняла ему голову и поднесла чашу к его губам.
— Питье горькое, — сказала она, — но вы должны выпить все как можно быстрее.
— А если мой желудок его не удержит?
— Вы не должны допускать этого, — твердо сказала девушка. — Глотайте и не извергайте обратно. Понимаете? Через несколько секунд вам станет гораздо лучше. Пейте.
Пациент стал пить, с трудом проглатывая горькое питье, а потом тяжело задышал от усилий удержать его внутри. Постепенно мучительная боль, от которой он терял сознание, утихла.
— Я уже не чувствую себя больным, — сказал он.
— Превосходно. И вскоре боль станет отступать, — сказал Исаак. — Не боритесь с ней, но верьте, что она отступит, потому что она отступит. Отступает?
— Как будто, — ответил пациент, голос его становился хриплым.
— Хорошо. Подождем еще немного.
Исаак отвел Иакова и Юсуфа в другой конец комнаты, оставив Ракель наблюдать за пациентом.
— Почему не дал ему этого питья раньше? — спросил Иаков. — Поскольку ясно, что ты можешь ощутить повреждения в его теле, тебе наверняка не были нужны его реакции.
— Я не могу ощутить всего. Мне было нужно полностью знать его повреждения, и его боль помогла мне в этом, как помогает и тебе. Иаков, ты не пытался вправить заново его переломы?
— Нет, не пытался, — ответил тот. — Признаюсь, я не костоправ. Я боялся, что, пытаясь улучшить дела через несколько дней после получения повреждений, причиню ему еще больший вред. И по причинам, которые не могу объяснить сейчас, я не мог позвать на помощь костоправа или хирурга. Было бы лучше…
Иаков умолк, думая, что сказать.
— Он еще жив, и я сделаю все возможное, чтобы вправить кости правильно. К счастью, они еще не начали срастаться. Теперь, полагаю, нам потребуется много бинтов и несколько лубков, мой друг.
— Пойду займусь этим. Скоро вернусь, — сказал Иаков и быстро вышел из комнаты.
— Папа, он спит, — сказала Ракель.
— Превосходно. Сделала ты еще какие-то наблюдения, о которых мне следует узнать? Особенно теперь, когда нет Иакова?
— Только что пациент не скромный торговец из Каркассона. Его камзол, который висит на шкафу, поношен и заштопан, соответствует этому положению в жизни, но рубашка его из тончайшего полотна и почти новая. И, папа, он не еврей. Могу в этом поклясться.
— И я могу, господин, — сказал Юсуф. — Когда вы раскрыли его…
— Я догадывался, но лучше всего получить подтверждение. Всегда полезно знать своего пациента, — сказал Исаак. — Нам потребуется передвинуть его кровать так, чтобы можно было стоять по обе стороны и свободно ходить взад-вперед. Иаков поможет мне вправить кости, но сейчас были бы кстати двое крепких слуг, чтобы передвинуть кровать.
— Я приведу их, — сказал Юсуф.
— Откуда? — спросила девушка, когда мальчик скрылся.
— Ракель, я не спрашиваю о его методах, но уверен, что он вернется с двумя сильными людьми.
Первым делом они принялись за руку и запястье. Исаак начал процесс, дергая руку, чтобы высвободить осколки кости из их неправильного положения, а потом поручил Иакову крепко держать ее. Быстро действуя обеими руками, Исаак вправил кости в нужные места как можно плотнее. Не замедляя работы, принялся накладывать лубки, чтобы удерживать их там, где нужно.
— Легче было бы сделать это неделю назад, — сказал он. — Сейчас мешает опухоль. Ракель, наложи еще бинт на все и крепко завяжи. Только не слишком туго.
— Хорошо, папа.
— А теперь ногу.
— Папа, что не будешь перевязывать грудную клетку?
— Хочу покончить с ногой до того, как касаться остальных частей тела.
И пока Ракель бинтовала нижнюю часть руки, Иаков и Исаак старались как можно быстрее вправить, как нужно, кость ноги.
— Вытягивай, друг мой, — сказал Исаак. — Юсуф, крепко держи колено.
