— Откуда ты знаешь, что они друзья? — спросил Беренгер.
— Не знаю, ваше преосвященство, — ответил Доминго. — Но это объяснило бы многое.
— Это объяснило бы одно, — заговорил Исаак. — Я задумывался, как мог сеньор Лука узнать, что сеньора Магдалена изменила свое завещание в его пользу, или что сеньор Нарсис сделал то же самое, или даже, что сеньор Мордехай вызывал нотариуса. Я знаю, что слухи в этом городе разносятся быстро, но условия завещаний обычно не известны всем, если человек не рассказывает друзьям, кому оставил свою собственность. Сеньор Хайме Ксавьер известен своей сдержанностью — его можно даже назвать упрямым и скрытным.
— Это верно, — сказал Беренгер и сделал паузу. — Конечно, эти подробности проще всего узнать секретарю сеньора Хайме. Потому что он делает копии всех завещаний.
— И если эти двое молодых людей дружат, — сказал сержант, — то вслед за ним проще всего узнать Раймону. Потому что если б секретарь Хайме болтал за кружкой вина в таверне обо всех клиентах, приходивших к нотариусу, их частные дела сейчас были бы темой сплетен. С разрешения вашего преосвященства я, пожалуй, выясню, кто друзья секретаря сеньора Хайме.
Он вышел в коридор и громко позвал Габриеля.
— И секретарь наверняка был бы сейчас безработным, — сказал Беренгер и сделал паузу. — Но все это не убеждает меня в невиновности Луки. Кто еще захотел бы отравить этих троих? У кого еще был мотив для этого? Мне трудно поверить, что человек может подвергнуть опасности свое смертное тело и бессмертную душу, совершая гнусное преступление только ради того, чтобы причинить вред кому-то, — продолжал он. — Кому-то, кого может даже не знать. И почему Лука не защищает себя?
— Потому что мы не задавали ему нужных вопросов, — ответил Исаак. — Он может знать обо всем этом меньше нашего. Спросите его об этом Раймоне и Хуане Кристиа.
— О травнике, который умер в Круильесе? Над этим стоит подумать. Вам известно что-нибудь о возвращении Даниеля? Я не уверен, что смогу еще долго откладывать суд, не вызывая вопросов.
— Кто будет задавать эти вопросы, ваше преосвященство? — наивным тоном спросил Исаак.
— В самом деле, кто? — ответил со смехом Беренгер. — Но если он не явится, чтобы жениться, нам придется подумать над этим более серьезно.
Исаак медленно шел в задумчивости от епископского дворца. Прятать Даниеля от епископа было нелегко, вывезти его тайком из города каким-то обычным путем было почти невозможно. Прятать от дяди и тети еще труднее, особенно от тети Дольсы, которая беспокоилась о нем, о бракосочетании, о его безопасности и о Ракели в равной мере. Но прятать его от Юдифи было внушающей трепет задачей.
— Не беспокойся, папа, — сказала Ракель с оптимизмом юности. — Мама так занята Вениамином, что многого не замечает.
Это было не совсем верно. Другим Юдифь оставляла мало дел; укрывалось от ее взгляда немногое. Но он удовольствовался ответом: «Напрасно ты недооцениваешь свою мать, дорогая». Так или иначе, они спрячут его даже от зорких глаз Юдифи.
И если прятать Даниеля было одной проблемой, другой было найти Раймона, который появлялся и исчезал, очевидно, с пагубной целью, быстро и бесшумно, как ласка. Но, пожалуй, существовал один способ заставить его покинуть свое укрытие.
Исаак вошел в ворота и позвал Юсуфа.
Когда рыночные ларьки торговали вовсю, улицы заполняли домохозяйки, торговцы, бездельники, подмастерья, беспризорники, служанки, ремесленники, остановившиеся перекусить и выпить стаканчик вина, Юсуф втискивался в толпу и принимался говорить. Начал он с северной части города, по ту сторону ворот, и когда дошел до реки Оньяр на юге, его новости уже опережали его. После того как четвертый человек рассказал ему об этом слухе, он вернулся к Исааку.
— Все сделано, господин, — спокойно сказал он. — Когда все сядут обедать, не будет ни кошки, ни младенца, не знающих этой новости.
— Превосходно, — сказал врач. — Теперь возвращайся к занятиям.
Весть о материальном состоянии ждущего одного из претендентов на положение сына двоюродной сестры Мордехая распространялась по городу, как лесной пожар. Раймон, если его звали так, услышал ее, как только вошел в северные ворота и увидел знакомого.
— Не хотелось бы тебе быть Рувимом? — спросил знакомый.
— Зачем? — ответил он. — Я всеми силами стараюсь быть самим собой.
— Ради денег, — сказал знакомый.
— Каких денег? — спросил Раймон.
— Целого состояния, как я слышал. Большого состояния. И все его оставляет Рувиму дядя, дедушка или какой-то родственник. Мордехай передает ему деньги, кажется, через неделю, только он не знает, кто этот Рувим.
— Где ты это слышал?
— Об этом все знают. Готовятся судить того парня, который приехал в город и выдал себя за Рувима, это выяснилось в расследовании, которое сейчас ведется. Думаю, кто-нибудь из стражников, тюремщиков или еще кто-то узнал об этом и рассказал жене.
— Никогда о нем не слышал, — сказал Раймон. — За что его судят?
— Он убил нескольких человек — своих пациентов, — а потом пытался убить Мордехая.
— Слушай, друг, мне нужно доставить кой-какие бумаги своему управляющему, а потом, может, пойдем за реку в тихую таверну, выпьем по чаше вина? Там расскажешь мне обо всем этом. Я так много работаю, что бываю в городе редко. Встретимся на поляне через час.
Они расстались, и Раймон медленно пошел в задумчивости прочь от реки.
Сержант явился к епископу, как только Габриель вернулся с результатами своего наведения справок.
— Ваше преосвященство, я отправил одного человека по тавернам, чтобы он попытался выяснить, с кем проводит свободное время секретарь сеньора Хайме.
— Добился он какого-то успеха? — бодро спросил епископ.
— Небольшого. Секретаря никогда не видели в обществе человека по имени Раймон или похожего на него, судя по описаниям, какими мы располагаем.
— Неудача, — заметил Беренгер.
— Но его видели несколько раз в таверне матушки Бенедикты с Лукой. Вот и все.
— Это ближайшая таверна к дому Ромеу, — сказал епископ.
— Да, ваше преосвященство. И там люди не особенно обращают внимание на других посетителей. Во всяком случае, если и обращают, то не говорят нам об этом с готовностью.
— Бывал когда-нибудь этот Раймон в конторе сеньора Хайме?
— По словам сеньора Хайме, только один раз. Он не позволяет секретарю принимать гостей во время работы или отдыха. И секретарь отрицает дружбу с юным Раймоном.
На другое утро четверо епископских стражников снова явились в дом Ромеу.
— Что они там делают на сей раз? — спросила жившая напротив женщина.
— Наверно, ищут еще кого-то, — ответила ее соседка.
