— Почему он не прикладывается к своей чаше?
— Его Величество эмир хорошо знает запрет пророка пить вино, но позволяет себе в таких случаях выпивать немного вина, разбавленного водой, — ханжеским тоном сказал Абдулла. — Говорят, он терпеть не может пьянства и строго карает за него. Смотрите, как он хмурится потому, что христианский посол просит вина и отказывается от кувшина с водой.
Тут музыка изменилась, в патио вышла группа танцоров и принялась выписывать замысловатые фигуры вокруг фонтана. Абдулла снова удалился в тень, и Юсуф смотрел на представление как завороженный. Один танцор за другим выходили вперед и проделывали сложные движения танца; Юсуф сонно подумал, что, кажется, это пышно растущие на углубленных клумбах весенние цветы выскакивают из увлажненной почвы и пляшут.
Кто-то негромко сказал Юсуфу на ухо, что Его Величество хочет с ним поговорить. Юсуф торопливо поднялся на ноги, как Абдулла, и последовал за смутно видимой фигурой к месту рядом с правителем.
— Ты выглядишь гораздо более чистым, брат Юсуф, — сказал Мухаммед. — Да и пахнешь гораздо лучше. Когда вошел в наш двор, казалось, ты привел с собой свою лошадь.
— Я очень сожалею, что меня привели ко двору в неподобающем виде, чтобы засвидетельствовать почтение моему повелителю и эмиру, — сказал Юсуф.
— Что ты думаешь о нашем дворе? — спросил эмир.
— Ваше Величество, я поражен его великолепием, — ответил Юсуф. — Никогда не видел ничего подобного.
— Он превосходит великолепием арагонский двор?
— Превосходит. Я побывал в четырех дворцах королевства Арагон: в Барселоне, Перпиньяне, Вилафранке и Валенсии, и, хотя они восхитительны, я ни разу в жизни не видел такой красоты, изящества, великолепия, как здесь.
На лице Мухаммеда появилось довольное выражение.
— Приятно слышать, брат. Это великолепие, разумеется, не наше, а нашего отца, нашего дяди и всех правивших до нас Насридов, которые построили все это, но мы будем стараться продолжать работу, которую они начали. Мы строим новый дворец вокруг этого двора — двор красивый, так ведь? Правда, несколько маловат. Особенно нам нравится этот изысканный фонтан с его очаровательными львами. Он будет центром и вдохновляющей идеей нового дворца. Работы вскоре начнутся. Мы уже ведем обсуждение с архитекторами.
— Ваше Величество, я уверен, это будет более красивое здание, чем те постройки, на смену которым оно придет, — сказал Юсуф.
— Мы ничего не будем разрушать, разве что стену в нескольких местах, — сказал Мухаммед. — Этот дворец должен сохраниться, — добавил он, указывая на постройку за двором, — так как мы содержим там наших братьев и их матерей, и в нем можно следить за каждым их шагом. Мы обязаны оберегать вторую жену нашего отца, хотя она как будто бы считает, что единственная ее миссия в жизни — заменить нас на троне одним из своих сыновей.
— С вашей стороны благородно хорошо обращаться с ней, Ваше Величество, — сказал Юсуф.
— Некоторые монархи держат диких, свирепых зверей. Мы держим Мариам. Кроме того, она очень богата и обладает определенной властью над людьми. Некоторыми людьми. — Он сделал паузу, а потом заговорил так быстро, что Юсуф едва понимал его, правда, говорил он как подросток с подростком, а не как монарх с подданным. — Юсуф, теперь я вспомнил тебя. Я думал и думал о тебе с тех пор, как узнал, что ты жив. Ты был спокойным, тихим мальчиком, хорошо ездил верхом, слушал все и задавал вопросы, на которые я не мог ответить. — Нахмурился и снова облекся невидимой мантией власти. — Теперь, когда мы эмир, никто не смеет задавать нам вопросы, но ты по-прежнему слушаешь нас так, словно от этого зависит твоя жизнь, — добавил он и мягко улыбнулся.
— Время от времени это так, Ваше Величество. Я не помню, каким был, когда жил здесь, в этом раю, но то, что вы говорите, несомненно правда, и мне это очень помогало.
— Арагон нападет на нас? — спросил Мухаммед тем же спокойным тоном. — Здесь, в нашем раю?
— Не знаю, Ваше Величество. Арагон очень занят волнениями на Сардинии и озабочен своими границами с Кастилией. Его Величество Педро Арагонский срочно вызвал меня, как только узнал о вашем письме. Меня поспешили отправить на судне в Гранаду. Я не знаю, что у него на уме, но, судя по его поступкам, он хочет улучшить отношения с Гранадой.
— Тогда почему не отправил тебя домой раньше?
— Ваше Величество, он узнал о моем существовании меньше двух лет назад. Думаю, он знал, что я ездил с отцом в Валенсию, так как должен был стать пажом при его дворе, но ему сказали, что я погиб при нападении на моего отца.
— А твой отец погиб при этом нападении?
— Да, Ваше Величество, — ответил, побледнев, Юсуф. — Отец умер прямо у моих ног, он удерживал меня рукой позади себя. Пол был залит его кровью. Нападавшим, должно быть, помешали, потому что они разбежались, и отец дал мне письмо королю Арагона, которое написал по поручению вашего царственного отца. Велел доставить его, но мне потребовалось очень много времени, чтобы найти короля. Пока я не смог передать это письмо Его Величеству, никто не знал, кто я такой, для всех я был одиноким мальчиком по имени Юсуф. Меня, очевидно, искали, но я убежал, как велел мне отец перед смертью.
— Юсуф, ты обладаешь бесценным качеством.
— Бесценным качеством, Ваше Величество?
— Если оно сочетается с добродетелью и смелостью, то представляет собой самый ценный дар Бога человеку. Мой добрый секретарь, который слушает этот разговор, хотя делает вид, что спит, знает, что оно представляет собой, так ведь, Ибн аль-Хатиб?
— Чистое везение, Ваше Величество, — добродушно ответил сидевший рядом с ним серьезного вида человек.
Глава четвертая
ГРАНАДА. ВТОРОЙ ДЕНЬ
1
Наутро Юсуф проснулся в незнакомой комнате от льющегося в лицо солнечного света. Сел и скривился. После вчерашних четырнадцати-пятнадцати часов в седле с очень краткими остановками на отдых спина и ноги затекли и болели. Огляделся. Он находился в крохотной, роскошно обставленной, совершенно незнакомой спальне. Последнее, что ясно помнилось, — он сидел на пиру, страдал от непреодолимого желания спать, но понимал, что нужно ждать, пока не уйдет эмир. Должно быть, сюда его привел Абдулла, но он не знал, где находится эта спальня.
Маленькая рука отодвинула портьеру, служившую дверью и стеной его спальни, и в комнату вошел Абдулла. Он нес кувшин и чашу, из которой поднимался весьма аппетитный запах. Поставил их в небольшом пространстве между кроватью и портьерой.
— Господин, я принес сообщение. Когда мой господин умоется, оденется и утолит голод, его благородная мать будет иметь честь принять его, — сказал Абдулла.
Юсуф засмеялся.
— Не помню, чтобы мать разговаривала так со мной раньше.
— Но в те дни господин Юсуф был еще маленьким, — сказал Абдулла.
