– Валяйте! – бросил в ответ Тибинг, не остановившись и
даже не обернувшись. – И тогда мои адвокаты сделают из ваших яичек фрикасе
на завтрак. А если посмеете без ордера войти в мой самолет, туда же отправится
и селезенка.
Но инспектор оказался крепким орешком. Формально Тибинг
прав, полиции действительно необходим ордер на обыск частного самолета. Но
поскольку борт вылетел из Франции и поскольку распоряжения эти отдал не кто
иной, как всевластный Безу Фаш, инспектор полиции графства Кент был уверен, что
карьера его будет складываться удачнее, если лично он обнаружит, кого прячет на
борту Тибинг.
– Остановите их! – приказал он своим людям. – А я
обыщу самолет.
Полицейские бросились с автоматами наперевес и оттеснили
Тибинга и Реми от лимузина. Тибинг обернулся:
– Последний раз предупреждаю, инспектор. Даже думать не
смейте о том, чтоб войти в мой самолет. Вы очень об этом пожалеете.
Игнорируя эти угрозы, инспектор решительно зашагал к
лестнице. Поднялся, заглянул в салон. Затем вошел. Что за чертовщина?
За исключением перепуганного пилота в кабине на борту не
было ни единой живой души. Абсолютно никого. Инспектор быстро проверил туалет,
хвостовой и багажный отсеки, даже под кресла не поленился заглянуть. Никого.
Никто там не прятался.
О чем, черт побери, только думал этот Безу Фаш? Похоже, Лью
Тибинг говорил правду.
Инспектор полиции графства Кент стоял в салоне и буквально
кипел от злости. Вот дерьмо! Кровь бросилась ему в лицо. Сердитый и
раздраженный сверх всякой меры, он выглянул из двери и увидел Лью Тибинга со
слугой, которые стояли под прицелом возле лимузина.
– Пропустите их! – скомандовал инспектор. – Пусть едут.
Произошла какая-то ошибка.
Тибинг метнул в его сторону злобный взгляд:
– Ждите звонка от моих адвокатов. А на будущее запомните:
французской полиции нельзя доверять!
Реми распахнул перед Тибингом заднюю дверцу длиннющего
лимузина, помог хозяину-калеке занять заднее сиденье. Затем прошел вдоль
автомобиля, уселся за руль и включил мотор. Полицейские бросились врассыпную –
«ягуар» вылетел из ангара на большой скорости.
– Прекрасно разыграно, просто как по нотам, – сказал
Тибинг, когда машина, набирая скорость, помчалась к выезду из аэропорта. Потом
обернулся и всмотрелся в тускло освещенное углубление под передним рядом
сидений. – Как вам там, удобно, друзья мои?
Лэнгдон ответил кивком. Они с Софи, скорчившись,
примостились на полу рядом со связанным альбиносом. Во рту у пленника был кляп.
Чуть раньше, когда «хокер» въехал в ангар, пилот заглушил
двигатели, а Реми отворил дверцу и сбросил лестницу. Полицейские машины
приближались с воем сирен, а Софи с Лэнгдоном вытащили связанного монаха и
поволокли в дальний темный угол ангара, где спрятали за лимузином. Затем пилот
вновь включил моторы и начал разворачиваться. Он успел завершить маневр как раз
к тому моменту, когда в ангар ворвались полицейские.
Теперь же лимузин мчался к Кенту, и Лэнгдон с Софи перебрались
на заднее сиденье, оставив монаха на полу. Они уселись напротив Тибинга.
Англичанин одарил их лучезарной улыбкой и открыл бар, встроенный в спинку
переднего сиденья.
– Чем вас угостить? Может, желаете выпить? Закуски? Чипсы?
Орешки? Сельтерская?
Софи и Лэнгдон отказались. Тибинг усмехнулся и закрыл бар.
– В таком случае вернемся к могиле несчастного рыцаря…
Глава 82
– Флит-стрит? – спросил Лэнгдон, не сводя с Тибинга
глаз. Покойник зарыт на Флит-стрит? Пока Тибинг вроде бы не собирался
высказывать соображений по поводу того, где находится «могила рыцаря», которая,
если верить четверостишию, должна дать ключевое слово к открытию второго,
маленького, криптекса.
Тибинг лукаво усмехнулся и обратился к Софи:
– Мисс Невё, позвольте этому парню из Гарварда еще раз
взглянуть на стишок.
Софи порылась в кармане и достала черный криптекс,
завернутый в кусок пергамента. Шкатулку палисандрового дерева и большой белый
криптекс было решено оставить в самолете, в сейфе, а с собой взять только
компактный и загадочный черный криптекс. Софи развернула пергамент и протянула
его Лэнгдону.
На борту самолета Лэнгдон успел прочесть четверостишие
несколько раз, но понять, где находится могила рыцаря, так и не удалось. И вот
он снова начал медленно перечитывать строки в надежде, что теперь значение их
разгадать будет проще.
Лондон, там рыцарь лежит, похороненный папой.
Гнев понтифика он на себя навлек.
Шар от могилы найди, Розы цветок.
На плодоносное чрево сие есть намек.
Вроде бы с первого взгляда все достаточно ясно. Есть некий
рыцарь, похороненный в Лондоне. Рыцарь, сделавший нечто, повлекшее гнев Церкви.
Рыцарь, на чьей могиле не хватает некоего шара. Шар должен присутствовать. Ну и
последние строки, где упоминалось о Розе и плодоносном чреве, были прямой
аллюзией с Марией Магдалиной – Розой, выносившей семя Христа.
Несмотря на достаточную прямолинейность содержания, Лэнгдон
никак не мог понять, кто этот рыцарь и где он погребен. Более того, даже если
они отыщут его надгробие, получится, что они искали недостающий на нем предмет.
«Шар от могилы найди…»
– Какие будут соображения? – спросил Тибинг, и в голосе
знаменитого историка Лэнгдон отметил некий оттенок превосходства, точно он знал
то, что неведомо им. – Мисс Невё?..
Софи отрицательно покачала головой.
– Эх, что бы вы без меня делали! – сказал
Тибинг. – Ладно, так и быть, поделюсь. Все очень просто. Первая строчка –
это и есть ключ. Прочтите еще раз вслух, пожалуйста.
Лэнгдон прочитал:
– «Лондон, там рыцарь лежит, похороненный папой».
– Вот именно. Рыцарь, которого похоронил папа. – Он
взглянул на Лэнгдона. – О чем это вам говорит?
Тот пожал плечами:
– Рыцарь, похороненный папой? Рыцарь, на похоронах которого
присутствовал папа?
Тибинг громко расхохотался:
– О, это круто, как теперь принято говорить! Вы большой
оптимист, Роберт. Взгляните на вторую строчку. Этот самый рыцарь, очевидно,
сделал что-то такое, чем навлек на себя немилость Церкви. Подумайте еще раз
хорошенько. Вспомните, как развивались отношения между Церковью и орденом
тамплиеров. Рыцарь, которого похоронил папа?..
– Рыцарь, которого папа убил? – предположила Софи.
Тибинг улыбнулся и похлопал ее по колену:
– А вот это уже гораздо ближе к делу, дорогая. Рыцарь, похороненный
папой. Или убитый им.
