– Помните текст, который Соньер написал на полу? Он кивнул.
Слова и цифры намертво врезались в память. Софи понизила голос до шепота:
– Так вот, к сожалению, вы видели не все послание. Там была
еще четвертая строчка, которую Фаш сфотографировал, а потом специально стер
перед вашим приходом.
Лэнгдон знал, что жидкие чернила маркера ничего не стоит
стереть, однако он никак не мог понять, зачем Фашу понадобилось уничтожать
часть вещественных доказательств.
– Просто Фаш не хотел, чтобы вы знали об этой последней
строке. По крайней мере до тех пор, пока он не припрет вас к стенке.
Софи достала из кармана свитера компьютерную распечатку
снимка, начала медленно ее разворачивать.
– Чуть раньше этим же вечером Фаш отправил все снимки с
места преступления в наш отдел в надежде, что мы сумеем разобраться, что именно
хотел сказать Соньер перед смертью. Вот снимок всего послания, без
купюр. – И она протянула листок Лэнгдону.
Тот смотрел и глазам своим не верил. Крупный план, снимок
той части пола, где красовалась светящаяся надпись. Увидев последнюю строчку,
Лэнгдон вздрогнул.
13-3-2-21-1-1-8-5
На вид идола родич!
О мина зла!
P. S. Найти Роберта Лэнгдона
Глава 13
В течение нескольких секунд Лэнгдон смотрел на снимок с
постскриптумом Соньера. Найти Роберта Лэнгдона. Казалось, пол уходит у него
из-под ног. Соньер оставил постскриптум, где указал мое имя? Нет, это просто в
голове не укладывается!..
– Теперь понимаете, – спросила Софи, – почему Фаш
вызвал вас сюда и считает главным подозреваемым?
Пока Лэнгдон понял лишь одно: почему Фаш смотрел так
самодовольно, когда он, Лэнгдон, предположил, что Соньеру было бы куда проще
написать имя убийцы.
Найти Роберта Лэнгдона.
– Но почему Соньер это написал? – воскликнул он. На
смену смятению и растерянности пришел гнев. – Зачем мне было убивать Жака
Соньера?
– Мотив Фашу еще неясен. Но он записал весь ваш разговор в
надежде, что это прояснится.
Лэнгдон разинул рот, но не произнес ни слова.
– У него при себе миниатюрный микрофон, – объяснила
Софи, – подключенный к передатчику в кармане. И все радиосигналы
передавались на командный пост в кабинет куратора.
– Нет, это просто невозможно, – пробормотал
Лэнгдон. – И потом, у меня есть алиби. Сразу после лекции я отправился в гостиницу.
Можете спросить внизу, у портье за стойкой.
– Фаш уже спрашивал. И в его отчете указано, что вы взяли
ключ от номера примерно в десять тридцать. Увы, время убийства определено
достаточно точно. И произошло оно около одиннадцати. Так что вы вполне могли
выйти из номера незамеченным.
– Нет, это просто безумие какое-то! У Фаша нет
доказательств!
Глаза Софи удивленно округлились, точно она собиралась
спросить: Как это нет доказательств?
– Но, мистер Лэнгдон, ваше имя написано на полу, рядом с
телом. К тому же в дневнике Соньера найдена запись о том, что вы договаривались
встретиться. И время встречи совпадает со временем убийства. Да у Фаша было
более чем достаточно оснований взять вас под стражу. И привезти в управление
для допроса, – добавила она.
Тут Лэнгдон понял, что без адвоката ему не обойтись.
– Я этого не делал.
Софи вздохнула:
– Это вам не американский телесериал, мистер Лэнгдон. Во
Франции закон защищает полицейских, а не преступников. К сожалению, в данном
конкретном случае надо еще учитывать и реакцию средств массовой информации. Жак
Соньер был весьма известным и уважаемым в Париже человеком, его многие любили.
А потому новостью номер один завтра станет его убийство. И на Фаша начнут
давить, заставляя сделать заявление для прессы, а потому в его же интересах уже
иметь наготове хотя бы одного задержанного подозреваемого.
Лэнгдон почувствовал, что загнан в угол.
– Но почему вы говорите мне все это?
– Потому, мистер Лэнгдон, что я верю в вашу
невиновность. – Софи на мгновение отвернулась, потом снова посмотрела ему
прямо в глаза. – А также потому, что это отчасти по моей вине вы попали в
эту переделку.
– Простите, не понял… Выходит, это вы виноваты в том, что
Соньер подставил меня?
– Да не подставлял он вас. Просто произошла ошибка. Это
послание на полу… оно было предназначено мне.
Лэнгдону никак не удавалось осмыслить услышанное.
– Простите?..
– Послание было предназначено не для полиции. Он оставил его
мне. Думаю, в те минуты он так спешил, что не осознавал, как это будет
выглядеть в глазах полиции. – Она на миг умолкла. – Цифровой код не
имеет никакого смысла. Соньер написал его просто для того, чтобы быть
уверенным, что в расследовании будут задействованы криптографы. И чтобы именно я
поскорее узнала о том, что с ним случилось.
У Лэнгдона голова пошла кругом. Он еще не разобрался, в
своем Софи уме или нет, но по крайней мере теперь точно знал, что она хочет
помочь ему. Этот постскриптум, «найти Роберта Лэнгдона»… Она сочла его
приказом, последней предсмертной волей куратора, и разыскала Роберта Лэнгдона.
– Но с чего вы взяли, что он оставил послание вам?
– «Витрувианский человек», – просто ответила
она. – Этот рисунок всегда был моим самым любимым из всех работ Леонардо
да Винчи. Вот он и использовал его, чтобы привлечь мое внимание.
– Погодите. Выходит, куратор знал ваши вкусы?
Она кивнула:
– Извините. Надо было рассказать все по порядку. Дело в том,
что Соньер и я…
Тут Софи умолкла, и Лэнгдон уловил в ее голосе печаль и
сожаление о прошлом. Очевидно, Софи и Жака Соньера связывали какие-то особые
отношения. Лэнгдон посмотрел на стоявшую перед ним красивую женщину и напомнил
себе, что во Франции пожилые мужчины часто заводят молодых любовниц. Хотя слово
«завести» как-то не слишком гармонировало с характером Софи Невё.
– Мы поссорились лет десять назад, – шепотом произнесла
Софи. – И с тех пор почти не разговаривали. Но сегодня, когда в отдел
позвонили и сообщили, что Соньер убит, а потом прислали снимки, я сразу поняла:
он оставил это послание мне.
– Потому что изобразил собой «Витрувианского человека»?
– Да. И еще эти буквы – P. S.
– Постскриптум?
Она покачала головой:
– Нет. Это мои инициалы.
– Но ведь вы Софи Невё.
Она опустила глаза:
