Пара парней, игроков в футбол, хихикает.
– Причем так устроены не только вы, вояки, – говорит
Лэнгдон. – Все так устроены. И юноши, и девушки. Проверьте сами. Измерьте
расстояние от макушки до пола. Затем разделите на свой рост
{4}.
И увидите, какое получится число.
– Неужели PHI? – недоверчиво спрашивает один из
футболистов.
– Именно. PHI, – кивает Лэнгдон. – Одна целая и
шестьсот восемнадцать тысячных. Хотите еще пример? Измерьте расстояние от плеча
до кончиков пальцев, затем разделите его на расстояние от локтя до тех же
кончиков пальцев. Снова получите то же число. Еще пример? Расстояние от верхней
части бедра, поделенное на расстояние от колена до пола, и снова PHI. Фаланги
пальцев рук. Фаланги пальцев ног. И снова PHI, PHI. Итак, друзья мои, каждый из
вас есть живой пример «божественной пропорции».
Даже в темноте, царившей в аудитории, Лэнгдон видит, как все
они потрясены. И чувствует, как по телу разливается приятное тепло. Ради таких
моментов он и преподает.
– Как видите, друзья мои, за кажущимся хаосом мира
скрывается порядок. И древние, открывшие число PHI, были уверены, что нашли тот
строительный камень, который Господь Бог использовал для создания мира, и
начали боготворить Природу. Можно понять почему. Божий промысел виден в
Природе, по сей день существуют языческие религии, люди поклоняются Матери
Земле. Многие из нас прославляют Природу, как делали это язычники, вот только
сами до конца не понимают почему. Прекрасным примером является празднование
Майского дня
[30]
, празднование весны… Земля возвращается к
жизни, чтобы расцвести во всем своем великолепии. Волшебное мистическое
наследие «божественной пропорции» пришло к нам с незапамятных времен. Человек
просто играет по правилам Природы, а потому искусство есть не что иное, как
попытка человека имитировать красоту, созданную Творцом вселенной. Так что нет
ничего удивительного в том, что во время наших занятий мы увидим еще немало
примеров использования «божественной пропорции» в искусстве.
На протяжении следующего получаса Лэнгдон показывает
студентам слайды с произведениями Микеланджело, Альбрехта Дюрера, да Винчи и
многих других художников и доказывает, что каждый из них строго следовал
«божественным пропорциям» в построении своих композиций. Лэнгдон демонстрирует
наличие магического числа и в архитектуре, в пропорциях греческого Парфенона,
пирамид Египта, даже здания ООН в Нью-Йорке. PHI проявлялось в строго
организованных структурах моцартовских сонат, в Пятой симфонии Бетховена, а
также в произведениях Бартока, Дебюсси и Шуберта. Число PHI, говорит им
Лэнгдон, использовал в расчетах даже Страдивари, при создании своей уникальной
скрипки.
– А в заключение, – подводит итог Лэнгдон и подходит к
доске, – снова вернемся к символам. – Берет мел и рисует пять
пересекающихся линий, изображая пятиконечную звезду. – Этот символ
является одним из самых могущественных образов, с которым вам надлежит
ознакомиться в этом семестре. Он известен под названием пентаграмма, или
пентакл, как называли его древние. И на протяжении многих веков и во многих
культурах символ этот считался одновременно божественным и магическим. Кто
может сказать мне – почему?
Стетнер, математик, первым поднимает руку:
– Потому что, когда вы рисуете пентаграмму, линии
автоматически делятся на сегменты, соответствующие «божественной пропорции».
Лэнгдон одобрительно кивает:
– Молодец. Да, соотношение линейных сегментов в пятиконечной
звезде всегда равно числу PHI, что превращает этот символ в наивысшее выражение
«божественной пропорции». Именно по этой причине пятиконечная звезда всегда
была символом красоты и совершенства и ассоциировалась с богиней и священным
женским началом.
Все девушки в аудитории улыбаются.
– Хочу еще заметить вот что. Сегодня мы лишь вскользь
упомянули Леонардо да Винчи, но в этом семестре потратим на него довольно много
времени. Доказано, что Леонардо был последовательным поклонником древних
религий, связанных с женским началом. Завтра я покажу вам его знаменитую фреску
«Тайная вечеря» и постараюсь доказать, что она стала одним из самых
удивительных примеров поклонения священному женскому началу.
– Вы шутите? – раздается чей-то голос. – Лично мне
всегда казалось, «Тайная вечеря» – это об Иисусе!
Лэнгдон заговорщицки подмигивает:
– Вы и представить себе не можете, в каких порой местах
прячутся символы!
– Давайте же! – шепотом поторопила его Софи. – В
чем дело? Мы уже почти на месте.
Лэнгдон отвлекся от воспоминаний, поднял голову и увидел,
что стоит на узкой, плохо освещенной лестнице. Слишком уж потрясло его
неожиданное открытие.
На вид идола родич! О мина зла!
Софи не сводила с него глаз.
Так просто? Быть того не может, подумал Лэнгдон.
И одновременно понимал, что все обстоит именно так.
Здесь, в полумраке переходов и лестничных пролетов Лувра,
размышляя о числе PHI и Леонардо да Винчи, Лэнгдон неожиданно для себя
расшифровал загадочное послание Соньера. – На вид идола родич! О мина
зла! – воскликнул он. – Я расшифровал! Проще ничего не бывает!
Софи остановилась и удивленно посмотрела на него. Расшифровал?
Сама она билась над этими строками весь вечер, но так и не разгадала кода. И уж
тем более не считала его простым.
– Вы сами это говорили, – продолжил Лэнгдон дрожащим от
возбуждения голосом. – Последовательность Фибоначчи имеет смысл, лишь
когда цифры расставлены в определенном порядке. Иначе это просто математическая
бессмыслица.
Софи не понимала, о чем он толкует. Числа в последовательности
Фибоначчи? Но до сих пор она была просто уверена в том, что предназначались они
для того, чтоб вовлечь в работу отдел криптографии. Так, значит, цель у деда
была другая? Она достала из кармана распечатку послания деда, снова пробежала
ее глазами.
13-3-2-21-1-1-8-5
На вид идола родич! О мина зла!
Так что же с этими числами?
