– Софи! – прервал ее размышления голос Лэнгдона. –
Стойте! Остановитесь же!
Софи ударила по тормозам, их обоих резко бросило вперед.
– Что? Что такое?
Лэнгдон указал на длинную улицу впереди.
Софи похолодела. Впереди, примерно в сотне ярдов от них,
перекресток блокировали два автомобиля судебной полиции. Намерения их были
вполне очевидны. Они отрезали нам путь к посольству!
Лэнгдон, нервно усмехнувшись, заметил:
– Как я понимаю, в посольство нам сегодня не попасть?
Впереди двое офицеров полиции отошли от своих автомобилей и
смотрели в ту сторону, где остановилась малолитражка Софи.
Ладно, сказала себе Софи. Поворачивай назад, девочка, только
очень медленно.
Она дала обратный ход, затем развернулась и поехала назад.
Удаляясь от перекрестка, услышала, как за спиной взвизгнули шины резко
затормозившего автомобиля. И тут же завыли сирены.
Чертыхаясь, Софи вдавила педаль газа.
Глава 33
Малолитражка Софи мчалась по дипломатическому кварталу, мимо
посольств и консульств, и наконец оказалась на боковой улице. Проехав по ней,
свернула вправо, и вот они вновь на просторной автостраде Елисейских полей.
Лэнгдон сидел на пассажирском сиденье, сжав кулаки так
крепко, что побелели костяшки пальцев. Он то и дело оборачивался и смотрел в
заднее окно, проверить, не преследуют ли их, Он уже жалел, что ударился в
бегство. Ведь я ни в чем не виновен, напомнил он себе. Это Софи приняла за него
решение, когда выбросила маячок из окна туалета в Лувре. Теперь же, по мере
того как они все дальше отъезжали от американского посольства, Лэнгдон
чувствовал, что уверенность его слабеет. Софи удалось на какое-то время
оторваться от преследователей, но Лэнгдон сомневался, что им и дальше будет так
же везти.
Сидевшая за рулем Софи пошарила в кармане свитера. Вытащила
какой-то маленький металлический предмет и передала Лэнгдону.
– Взгляните-ка на это, Роберт. Вот что оставил мне дед за
рамой «Мадонны в гроте».
Лэнгдон взял протянутый ему предмет и принялся осматривать.
Его охватило волнение. Тяжелый, а верхняя часть образует подобие
равностороннего креста. Напоминает по форме миниатюрную копию мемориального
костыля, который втыкают в землю, чтобы отметить участок, где будет находиться
могила. Затем Лэнгдон заметил, что стержень ключа, отходящий от головки в виде
креста, являет собой треугольную в поперечном сечении призму. И что его сплошь
покрывают сотни крошечных шестиугольных углублений, причем расположение их
выглядит хаотично.
– Это ключ, изготовленный с помощью лазера, – пояснила
Софи. – А шестиугольники считываются контрольным электронным устройством.
Ключ?.. Таких прежде Лэнгдон никогда не видел.
– Переверните и взгляните на другую сторону, – сказала
она, выехав на другую полосу. И проехала очередной перекресток.
Лэнгдон перевернул ключ и буквально раскрыл рот от
изумления. В центре креста красовалась искусно выгравированная лилия,
fleur-de-lis, с инициалами P. S.
– Софи! – воскликнул он. – Но это же
геральдическая лилия, о которой я вам говорил. Официальный герб Приората Сиона.
Она кивнула:
– А я говорила, что видела этот ключ давным-давно, еще
девочкой. И дед просил никому о нем не рассказывать.
Лэнгдон не сводил глаз с необычного ключа. Странное
сочетание: высокие лазерные технологии и вековой давности символ. Этот ключ –
словно мостик, соединяющий прошлое с настоящим.
– И еще дед сказал мне, что ключ открывает шкатулку, где он
хранит много разных секретов.
При одной только мысли о том, какого рода секреты мог
хранить Жак Соньер, у Лэнгдона по спине пробежали мурашки. Но что именно делало
братство с этим футуристическим ключом, невозможно было представить. Похоже,
Приорат существовал ради единственной цели: хранить свою тайну. Секрет
невероятной непобедимой силы и власти. Но при чем здесь этот ключ?
– Скажите, а вы знаете, что он открывает? Ну хоть по крайней
мере догадываетесь?
Софи была явно разочарована.
– Я надеялась… вы это знаете.
Лэнгдон молчал, вертя странный ключ в руках.
– Похож на христианский, – добавила Софи.
Лэнгдон вовсе не был в этом уверен. Головка ключа ничуть не
походила на традиционный христианский крест с более короткой горизонтальной
перекладиной. Нет, крест был квадратным – все четыре конца равной длины – такие
существовали за полторы тысячи лет до христианской эпохи. Ни один на свете
христианин не пользовался таким крестом, предпочитая ему другой, ставший затем
традиционным. Латинский крест, использовавшийся еще древними римлянами в
качестве орудия пыток. Лэнгдона всегда удивлял один факт: очень немногие
христиане, видевшие распятие, знали, что в самом названии символа заложен
чуждый истинному христианину смысл. Ведь слова «крест» и «распинать» («cross»,
«crucifix») происходят от латинского «cruciare» – «мучить, подвергать пыткам».
– Единственное, что я могу сказать, Софи, – начал
он, – так это то, что такие равносторонние кресты считались «мирными».
Квадратная конфигурация не позволяет использовать их при казни или пытке, а их
одинаковые вертикальные и горизонтальные элементы символизируют собой единение
мужского и женского начал, что вполне соответствует философии братства.
Софи устало взглянула на него:
– Так, значит, никаких идей, да?
– Никаких, – хмуро ответил Лэнгдон.
– Ладно. А сейчас сворачиваем с главной дороги. – Софи
покосилась в зеркальце бокового вида – Нам надо попасть в безопасное место. Там
и подумаем, что может открыть этот ключ.
Лэнгдон с тоской вспомнил о своем уютном номере в «Ритце».
Нет, совершенно ясно, что им туда нельзя.
– Как насчет моих коллег из Американского университета
Парижа?
– Слишком предсказуемо. Фаш непременно проверит все адреса.
– Но ведь у вас должны быть какие-то знакомые. Вы же здесь
живете.
– Фаш проверит все мои телефонные звонки и электронную
почту. Переговорит с коллегами по работе. И сразу выявит, с кем я общаюсь. А
снимать номер в отеле тоже не имеет смысла, ведь там требуется регистрация.
Лэнгдон снова подумал о том же: а не лучше ли было ему сразу
сдаться Фашу еще в Лувре?
– Давайте позвоним в посольство. Я объясню ситуацию, и
посольство пошлет за нами своих людей. Назначим место встречи и…
