– Просто эти книги не в силах повлиять на складывавшееся
веками общепринятое мнение. Особенно если учесть, что на формирование этого
мнения повлиял бестселлер всех времен и народов.
Фаукман вытаращил глаза:
– Только не говорите мне, что в «Гарри Поттере» речь идет о
чаше Грааля!
– Я говорю о Библии.
Фаукман поежился.
– Я так и понял.
– Laissez-le!
[46]
– крикнула Софи. –
Оставьте, выключите немедленно!
Лэнгдон вздрогнул от этого пронзительного крика. Софи
перегнулась через сиденье и орала на водителя. Только тут Лэнгдон заметил, что
таксист сжимает в руке микрофон радиопередатчика и что-то в него говорит.
Софи развернулась и сунула руку в карман твидового пиджака
Лэнгдона. Не успел он понять, что происходит, как она выдернула револьвер и
прижала дуло к виску таксиста. Тот тут же выронил микрофон, поднял одну руку
над головой.
– Софи! – нервно выдохнул Лэнгдон. – Какого черта…
– Arrêtez! – скомандовала Софи водителю.
Тот, дрожа, повиновался. Остановил машину.
Только теперь Лэнгдон услышал металлический голос диспетчера
таксомоторного парка, доносившийся из радиоприемника:
– … qui s'appelle Agent Sophie Neveu… – Треск помех,
затем голос продолжил: – Et un Américain, Robert Langdon…
[47]
Лэнгдон почувствовал, как напряглись все мышцы. Так они нас
уже вычислили?
– Descendez! – скомандовала Софи. – Вон отсюда!
Дрожащий водитель выбрался из машины, обхватив руками
голову, и отошел на несколько шагов.
Софи опустила стекло и теперь целилась в обезумевшего от
страха таксиста.
– Роберт, – спокойно сказала она, – садитесь за
руль. Теперь вы поведете.
Лэнгдон не стал спорить с женщиной, размахивающей
огнестрельным оружием. Вылез из машины и перебрался на переднее сиденье.
Водитель выкрикивал в их адрес какие-то проклятия, но руки по-прежнему держал
над головой.
– Роберт, – сказала Софи с заднего сиденья, – я
так полагаю, вы вдоволь насмотрелись на чудеса этого парка?
Он кивнул. С него более чем достаточно.
– Вот и прекрасно. Пора убираться отсюда. Поехали!
Лэнгдон взглянул на коробку переключения скоростей, и на
лице его отразилось сомнение. Черт! Он взялся за рукоятку передач.
– Может, лучше вы, Софи?..
– Вперед! – крикнула она.
Из темноты леса показались несколько зевак, подошли
посмотреть, что происходит. Одна женщина достала мобильник и что-то в него
сказала. Лэнгдон включил мотор и поставил рукоятку переключения на первую
скорость, по крайней мере так ему показалось. Потом нерешительно надавил на
педаль газа.
Шины взвизгнули, машина резко рванула вперед, вильнула в
сторону, и толпа зевак вмиг рассыпалась. Люди кинулись кто куда. Женщина с
мобильным телефоном нырнула в кусты, машина едва не сбила ее.
– Doucement!
[48]
– воскликнула Софи, когда
машина, подпрыгивая на кочках, выехала на дорогу. – Что это вы делаете?
– Я пытался предупредить! – крикнул Лэнгдон в
ответ. – Я вожу машины только с автоматической коробкой передач!
Глава 39
Хотя спартански обставленной комнате в кирпичном доме на рю
Лабрюйер довелось повидать немало страданий, Сайлас сомневался, чтобы они могли
сравниться с муками, терзающими сейчас его душу и белое тело. Меня обманули!
Все пропало!
Да, его действительно провели. Братья солгали, предпочли
смерть, но не выдали свою заветную тайну. У Сайласа просто не было сил
позвонить и сообщить об этом Учителю. Ведь он убил не только четверых членов
братства, знавших, где спрятан краеугольный камень, он убил монахиню прямо в
церкви Сен-Сюльпис. Она была против Бога! Она осуждала деятельность «Опус Деи»!
Убийство Сайлас совершил чисто импульсивно, но смерть этой
женщины сильно осложняла положение. Звонок о просьбе пропустить Сайласа в
церковь Сен-Сюльпис поступил от епископа Арингаросы; что подумает аббат,
обнаружив тело монахини? Хотя Сайлас положил ее на кровать и прикрыл одеялом,
рана на голове говорила сама за себя. Сайлас пытался замаскировать дыру в полу,
но не слишком удачно. Повреждения бросались в глаза. Они сразу поймут, что
здесь кто-то побывал.
Выполнив задание, Сайлас рассчитывал укрыться в «Опус Деи». Епископ
Арингароса защитит меня. Альбинос всегда мечтал о тихой уединенной жизни в
ревностных молитвах в стенах штаб-квартиры «Опус Деи» в Нью-Йорке. Да он оттуда
ни ногой! Все, что ему необходимо, есть в этом убежище. Искать меня все равно
никто не будет. Но увы, Сайлас прекрасно понимал, что такому известному
человеку, как епископ Арингароса, исчезнуть будет нелегко.
Я подверг опасности жизнь епископа. Сайлас тупо смотрел в
пол и размышлял о превратностях бытия. Всем на свете он был обязан Арингаросе.
Епископ спас ему жизнь… прятал в своем маленьком приходе в Испании, обучил его,
дал ему цель в жизни.
– Друг мой, – говорил ему Арингароса, – ты родился
альбиносом. Не позволяй другим насмехаться над тобой за это. Неужели не
понимаешь, что, сделав тебя альбиносом, Господь Бог выделил тебя среди
остальных? Известно ли тебе, что сам Ной тоже был альбиносом?
– Ной, который с ковчегом? – Сайлас слышал об этом
впервые.
Арингароса улыбался:
– Да, Ной с ковчегом. Он тоже был альбиносом. С такой же,
как у тебя, белой, точно у ангела, кожей. Вдумайся! Ведь Ной спас жизнь на всей
планете! И тебя тоже ждут великие дела, Сайлас. Господь недаром отметил тебя,
выделил среди остальных. Ты призван. Господь нуждается в твоей помощи.
Со временем Сайлас научился смотреть на себя совсем в новом
свете. Я чист. Я бел. Я прекрасен. Совсем как ангел.
И тут до него донесся голос из далекого прошлого. Голос
отца. Сердитый и разочарованный:
– Tu es un désastre. Un spectre
[49].
Рухнув на колени на деревянный пол, Сайлас принялся молиться
о прощении. Затем сорвал с себя сутану и занялся самобичеванием.
