Воспоминания эти навеяли на нее грусть, сердце сжалось при
мысли о том, что дед был убит так безжалостно и подло. Дедули больше нет. Потом
она представила лежавший под диваном криптекс и усомнилась в том, что Лью
Тибинг может придумать, как его открыть. Наверное, лучше и не спрашивать его об
этом. Ведь дед в своем последнем послании к ней велел обратиться к Роберту
Лэнгдону. Ни словом не упомянул о том, что надо привлекать кого-то еще. Просто
нам надо где-то спрятаться, хотя бы на время. И Софи решила, что Лэнгдон был
прав, привезя ее сюда.
– Сэр Роберт! – раздался голос у них за спиной. –
Как вижу, вы путешествуете не один, а в обществе прелестной девицы.
Лэнгдон поднялся. Софи тоже торопливо вскочила на ноги.
Голос доносился сверху, с деревянной лестницы с резными перилами, которая вела
на второй этаж. Там, наверху, в тени, кто-то двигался, были видны лишь смутные
очертания фигуры.
– Добрый вечер! – сказал Лэнгдон. – Позвольте
представить, сэр Лью, это Софи Невё.
– Огромная честь для меня. – Тибинг вышел из тени.
– Спасибо за то, что приняли нас, сэр. – Только теперь
Софи разглядела хозяина дома. Да, на ногах металлические скобы, и он медленно
спускался по ступенькам на костылях. – Мы приехали так поздно и…
– Не поздно, дорогая моя, скорее рано, – засмеялся
он. – Vous n'êtes pas Américaine?
[58]
Софи покачала головой:
– Parisienne
[59].
– Ваш английский просто великолепен.
– Спасибо, сэр. Я училась в Ройял-Холлоуэе.
– Тогда понятно, – протянул Тибинг. – Возможно,
Роберт говорил вам, что я преподавал неподалеку оттуда, в Оксфорде. –
Тибинг одарил Лэнгдона хитрой улыбкой. – Ну и, разумеется, у меня про
запас всегда был Гарвард.
Вот наконец он дошел до конца лестницы, и Софи не могла
удержаться от мысли, что он похож на рыцаря не больше, чем сэр Элтон Джон.
Дородный краснолицый старик с рыжими волосами и веселыми карими глазками,
которые, казалось, подмигивали и щурились при каждом его слове. На нем были
панталоны в клеточку и просторная шелковая рубашка, поверх которой красовался
жилет в мелкий цветочек. Несмотря на алюминиевые скобы на ногах, держался он
прямо, непринужденно и с достоинством, и, возможно, это объяснялось знатным
происхождением, а не осознанным усилием.
Тибинг протянул руку Лэнгдону:
– А вы изрядно потеряли в весе, Роберт.
– Зато вы прибавили, – усмехнулся Лэнгдон.
Тибинг от души рассмеялся и похлопал себя по круглому
животу.
– Ничья! Единственное удовольствие, которое теперь могу себе
позволить, – это всякие там кулинарные изыски. – Подойдя к Софи, он
бережно взял ее за руку, слегка склонил голову набок, подул на пальчики,
поцеловал и отвел глаза. – Миледи!
Софи покосилась на Лэнгдона, не уверенная, правильно ли себя
ведет: стоит ли ей отступить и вырвать руку или не сопротивляться.
Дворецкий, отворивший им дверь, вошел в гостиную с подносом
и принялся расставлять чайные приборы на столике перед камином.
– Знакомьтесь, Реми Легалудек, – сказал Тибинг. –
Мой верный слуга.
Стройный дворецкий коротко кивнул и удалился.
– Реми у нас лионец, – прошептал Тибинг таким тоном,
точно быть лионцем означало иметь какую-то постыдную болезнь. – Но
совершенно потрясающе готовит соусы.
Это высказывание позабавило Лэнгдона.
– А я был уверен, что вы импортируете из Англии и штат
прислуги.
– О Боже, нет, конечно! Врагу бы не пожелал иметь под боком
британца шеф-повара. Впрочем, нет, французским налоговикам пожелал бы. –
Он взглянул на Софи. – Простите, мадемуазель Невё. Будьте уверены, моя
нелюбовь к французам распространяется только на политиков и футболистов. Ваше
правительство нагло крадет у меня деньги, а ваша футбольная команда недавно
разнесла нашу в пух и прах.
Софи ответила улыбкой.
Несколько секунд Тибинг изучал ее, затем перевел взгляд на
Лэнгдона:
– Что-то случилось, да? Вид у вас обоих какой-то
растерянный.
Лэнгдон кивнул:
– Ночь сегодня выдалась весьма занимательная.
– Не сомневаюсь. Появляетесь у моих дверей неожиданно, среди
ночи, говорите о Граале. Вот что, выкладывайте-ка всю правду. Речь
действительно идет о Граале, или вы просто воспользовались этим предлогом,
чтобы поднять меня с постели?
И то и другое, подумала Софи, представив лежавшую под
диваном шкатулку с криптексом.
– Лью, – сказал Лэнгдон, – нам хотелось бы
поговорить с вами о Приорате Сиона.
Пушистые брови Тибинга поползли вверх.
– О хранителях? Так, значит, речь и вправду идет о Граале.
Вы говорили, у вас есть какая-то информация? Что-то новенькое, да, Роберт?
– Возможно. Мы и сами не до конца уверены. И уверимся, лишь
когда получим информацию от вас.
Тибинг шутливо погрозил ему пальцем:
– Ну и хитрецы все эти американцы! Правила игры просты: баш
на баш. Ну ладно, так и быть. Я к вашим услугам. Что вы хотите знать?
Лэнгдон вздохнул:
– Будьте столь добры, расскажите мисс Невё об истинной
природе чаши Грааля.
Тибинг изумился:
– А разве она не знает?
Лэнгдон отрицательно помотал головой. Тибинг ответил ему
почти плотоядной улыбкой:
– Получается, вы привели мне в дом девственницу, так, что
ли, Роберт?
Лэнгдон поморщился, покосился на Софи и пояснил:
– Так энтузиасты Грааля называют любого, кто ни разу не
слышал о его истинной истории.
Тибинг обратился к Софи:
– Но что вы об этом знаете, моя дорогая?
Софи вкратце поведала о том, что совсем недавно узнала от
Лэнгдона, – о Приорате Сиона, об ордене тамплиеров, о документах Сангрил и
чаше Грааля, которую многие считают вовсе не чашей, а чем-то гораздо более
важным.
– И это все? – Тибинг укоризненно покосился на
Лэнгдона. – Ах, Роберт! А я всегда считал вас истинным джентльменом! Вы не
сказали этой очаровательной девушке самого главного! Лишили, так сказать,
кульминации.
– Знаю. Просто подумал, может, лучше мы вместе… – Тут
Лэнгдон умолк, опасаясь, что метафора может зайти слишком далеко.
