– Ладно, – сказал Фаш в ответ на его невразумительные
попытки объясниться, – отдаю тебя под арест за то, что позволил частному
самолету взлететь без регистрации полетного плана. – Он кивнул своему
агенту, тот достал наручники, и диспетчера охватил ужас. Ему сразу вспомнились
газетные статьи с дебатами на тему о том, кто такой на самом деле капитан
национальной полиции – герой или угроза нации? Теперь он получил ответ на этот
вопрос.
– Погодите! – взвизгнул диспетчер, увидев
наручники. – Я готов помочь, чем смогу. Сэр Лью Тибинг часто летает в
Лондон, где проходит курс лечения. У него есть ангар в аэропорту Биггин-Хилл, в
Кенте. Это неподалеку от Лондона.
Фаш жестом приказал агенту с наручниками выйти вон. Тот
повиновался.
– Он и сегодня должен приземлиться в Биггин-Хилл?
– Не знаю, – честно ответил диспетчер. – Борт
вылетел по обычному маршруту, последний сеанс связи показал, что он летит в
направлении Англии. Так что да, скорее всего в Биггин-Хилл.
– Кто на борту, кроме него?
– Клянусь, сэр, я этого не знаю. Наши клиенты подъезжают
прямо к своим ангарам, а уж что там грузят или кого – это их личное дело. Кто у
них еще на борту, за это отвечают чиновники из паспортно-таможенного контроля
той стороны.
Фаш взглянул на наручные часы, затем на самолеты,
выстроившиеся в ряд перед терминалом.
– Если они направляются в Биггин-Хилл, то как скоро там
приземлятся?
Диспетчер сверился с записями.
– Вообще-то полет недолгий. Его самолет должен приземлиться
примерно… в шесть тридцать. Минут через пятнадцать.
Фаш нахмурился и обратился к одному из агентов:
– Зафрахтуйте мне самолет. Я вылетаю в Лондон. И соедините
меня с местным отделением полиции в Кенте. Никаких контактов с МИ-5. Не хочу
поднимать шума. Только с кентской полицией. Скажите им, чтобы дали разрешение
на посадку самолету Тибинга, что я лично о том просил. А потом пусть блокируют
его своими силами. Никаких других действий до моего прибытия не предпринимать!
Глава 74
– Вы что-то притихли, – сказал Лэнгдон Софи, когда они
остались в салоне вдвоем.
– Просто устала, – ответила она. – И еще эти
стихи. Я ничего не понимаю…
Лэнгдон испытывал примерно такие же ощущения. Равномерный
гул моторов и легкое покачивание самолета действовали усыпляюще. А голова
по-прежнему болела – в том месте, где нанес удар монах. Тибинг все еще
находился в хвостовом отсеке, и Лэнгдон решил воспользоваться моментом, раз уж
они остались с Софи наедине, чтобы высказать ей кое-какие мысли.
– Мне кажется, отчасти я понял причину, по которой ваш
дедушка хотел, чтобы мы с вами объединились. Он хотел, чтобы я кое-что вам
объяснил.
– Разве истории о Граале и Марии Магдалине недостаточно?
Лэнгдон колебался, не зная, с чего лучше начать.
– Эта ваша размолвка с ним… Причина, по которой вы не желали
с ним общаться целых десять лет. Возможно, он надеялся, что я как-то смогу
исправить ситуацию.
Софи нервно заерзала в кресле.
– Но ведь я не говорила вам, что стало причиной нашей ссоры.
Лэнгдон не сводил с нее глаз.
– Вы стали свидетельницей какого-то сексуального ритуала. Я
прав?
Софи поежилась.
– Откуда вы знаете?
– Софи, вы сами говорили, что стали свидетельницей сцены,
убедившей вас в том, что Жак Соньер является членом тайного общества. И
увиденное настолько огорчило и возмутило вас, что с тех пор вы отказывались
общаться с дедом. Не нужно обладать гением да Винчи, чтобы догадаться, что
именно вы могли там видеть.
Софи изумленно смотрела на него.
– Когда это было? – спросил Лэнгдон. – Весной?
Примерно в середине марта, да?
Софи отвернулась к иллюминатору.
– В университете как раз начались весенние каникулы. Я
приехала домой несколькими днями раньше.
– Вы хотите рассказать мне об этом?
– Предпочла бы не рассказывать. – Она резко повернулась
к Лэнгдону, в глазах ее стояли слезы. – Я сама не знаю, что видела.
– Там присутствовали и мужчины, и женщины?
Помедлив пару секунд, она кивнула.
– И одеты они были в белое и черное?
Она вытерла глаза и снова кивнула:
– Женщины были в платьях из тонкой белой ткани… на ногах
золотые сандалии. И в руках они держали золотые шары. Мужчины в черных туниках
и черных сандалиях.
Лэнгдон подавил охватившее его волнение – он просто ушам
своим не верил. Софи Невё стала невольной свидетельницей священной церемонии,
такой, какие проводились две тысячи лет назад.
– А маски? – спросил он, изо всех сил стараясь, чтоб
голос звучал спокойно. – На них были маски с признаками обоих полов?
– Да. На всех. Одинаковые, только разного цвета. Белые маски
на женщинах, черные на мужчинах.
Лэнгдону приходилось читать описания этой церемонии, и он
знал о ее мистических корнях.
– Церемония называется Хиерос гамос, – тихо произнес
он. – Очень старый ритуал, ему свыше двух тысяч лет. Египетские
священнослужители и жрицы регулярно проводили эту церемонию, восславляющую
детородную силу женщины. – Он умолк, подался еще ближе к Софи и добавил: –
И если вы действительно стали свидетельницей Хиерос гамос, не будучи специально
подготовленной, не понимая ее значения, тогда – да, я могу понять, какое это
вызвало потрясение.
Софи не ответила.
– Хиерос гамос – это по-гречески «священный брак».
– Ритуал, который я видела, мало походил на бракосочетание.
– Брак в смысле «единение», Софи.
– Как в сексе?
– Нет.
– Нет? – Она не сводила с него изумленных оливковых
глаз.
Лэнгдон замялся:
