Казнь повергла меня в уныние, однако дело было не в том, что я лишился возможности предъявить российским властям преступника. Как бы то ни было, я не желал ему такой участи, хотя он и заслужил самого строгого наказания. Просто мне не нравилось, что англичане вершили суд над моим соотечественником.
А потом из Англии на фрегате «Laton» прибыл лорд Сент-Эленс. Он доставил несколько приказов, в соответствии с которыми сэр Хайд Паркер отзывался в адмиралтейство, а сэр Горацио Нельсон назначался главнокомандующим.
Новый commander-in-chief отправил в Англию меня и «Джека Кэну» на одном корабле с бывшим главнокомандующим и его женой.
— Надеюсь, сэр Хайд Паркер доберется до Лондона живым, а миссис Хайд Паркер неопороченной, — съехидничал на прощание лорд Нельсон. — Компанию вам составит утомленный войною сэр Бенджамин Томпсон.
Я с нетерпением жаждал встречи с графом Воронцовым — хотелось поскорее увидеть русского человека, более опытного и зрелого, нежели я, который мог бы подсказать, что делать, как быть теперь, когда миссия моя провалилась и российское серебро, предназначенное государем императором для поддержки Мальтийского ордена в Европе, утонуло.
— Мы пройдем мимо Грейт-Ярмута, поплывем в Дувр, — сообщил мне лорд Томпсон. — Чуть дольше по морю, но ближе до Лондона по суше.
— А можно высадить меня в Ярмуте? Хочется быстрее на сушу, — пошутил я.
Впрочем, путешествие стало недолгим, хотя и утомительным. Вынужденное соседство с Жаном Каню раздражало меня. Я удивлялся тому, что столько лет терпел мосье подле себя. В сердцах хотелось выкинуть за борт французишку или хотя бы его паршивого кота. Обормот целыми днями нежился на коленях канальи, а меня оцарапал, когда я почесал его за ухом. Такой была благодарность Нуара.
Не знаю почему, но Жан никак не выходил у меня из головы. Я все время думал о нем. Мало того что эти мысли мучили меня, так я еще нашел странное увлечение: целыми днями наблюдать за мосье. За годы его службы я изучил каждый его жест и ничего нового не находил. Но с каким-то болезненным удовольствием подмечал, как он двигается, как зевает, как перекатывается его кадык, как топорщатся усы. Чем больше следил за ним, тем большая ненависть и злость закипала во мне. Я решил, что отделаюсь от него, как только сойдем на сушу, и едва сдерживал ярость, воображая, как однажды вновь застану его в объятиях с Николь. Я решительно не понимал, что женщины и кошки находили в шельме?!
Некоторое разнообразие в скучные будни вносило общение с лордом Томпсоном. Мистер Суповар вновь увлекся поварским делом. С утра он толкался на камбузе и лично взвешивал уксус, ячмень и кукурузу, идущие в суп. А в обед с умильной физиономией следил за тем, как получившимся пойлом кормят собранный в трюме сброд.
— Я никак не могу взять в толк, какие вершины кулинарного искусства вы пытаетесь постичь? — спросил я.
— Видите ли, граф, — ответил сэр Бенджамин заговорщицким тоном, — я хочу довести до совершенства миф о супе.
— Что это значит? — удивился я.
— В трюме содержится шестьдесят четыре человека. — Мы находились на верхней палубе, и он ткнул пальцем под ноги. — Я пытаюсь изобрести такой суп, чтобы потратить на каждого не более пенса.
— Экономия, — кивнул я. — Но что это за миф о супе? Не слыхал о таком.
— О, — лорд Томпсон развел руками, — суп — это величайший миф в истории цивилизации.
— Я вас не понимаю.
— Суп — абсолютно бесполезная еда, — подмигнул он.
— Впервые слышу такое суждение, и оно представляется мне экстравагантным, — хмыкнул я.
— Более того, — наставническим тоном продолжил лорд, — суп вреден для желудка.
Я вскинул брови и промолвил:
— Вы говорите удивительные вещи.
— Судите сами, — улыбнулся лорд. — Звери не питаются жидкой пищей. Жидкая пища — изобретение человека.
— Отнюдь не худшее изобретение, — вставил я.
— Вынужденная мера жителей севера: им приходится растапливать или разогревать пищу, — заявил собеседник.
— Но любой самый захудалый лекарь докажет вам полезность супа, — возразил я.
— Чем и внесет свой маленький вклад в мифотворчество! — воскликнул сэр Бенджамин Томпсон. — И заметьте, это не заблуждение, а именно миф. Миф, созданный в угоду государственной военной машине! На протяжении всей истории фараоны, короли, цари, императоры ведут войны. Армии — большие и маленькие — постоянно находятся в походах. Их нужно кормить, а это непросто. Требуются хорошо организованные службы доставки и готовки провианта. Эти службы должны не просто поспевать за действующей армией, а в идеальном варианте обгонять ее, чтобы во время коротких привалов успеть накормить солдат.
— Ну, по-моему, в хороших армиях эти службы превосходно налажены, — заметил я.
— Да, но посудите сами, какая морока тащить обозы с провиантом ради того, чтобы кормить тех, кто погибнет в первом же бою. Отсюда и родилась идея: заменить твердую пищу жидкой. Задача существенно облегчается. Обозы везут минимум твердой пищи, а уж воду-то можно добыть на месте.
Рассуждения лорда Томпсона позабавили меня. Он настолько уверовал в свою абсурдную теорию, что переспорить его не представлялось возможным. И я решил обратить его внимание на этическую сторону дела:
— Но это кощунственно! Держать впроголодь людей, отправленных на защиту интересов сюзерена!
Сэр Бенджамин хмыкнул, смерил меня насмешливым взглядом и сказал:
— Кощунственно. Не более, чем вообще отправлять людей на смерть.
Я смутился, поймав себя на мысли о том, что и сам до недавнего времени рассуждал так же. Что-то перевернулось во мне, когда я узнал, что английская эскадра направляется громить российский флот.
Не дождавшись от меня ответа, лорд Томпсон продолжил:
— Государство создается исключительно для того, чтобы подавлять своих подданных. Большинство политиков прикрывают свои действия красивыми словами, но в действительности вопроса «этично или неэтично» не существует. Действует принцип рациональности, «нужно или не нужно» — вот и весь вопрос. Я не знаю, кто был первым эскулапом, придумавшим и обосновавшим полезность жидкой пищи. Но затем его идею подхватили. Тысячи ученых мужей, эскулапы и кулинары, будучи сами в плену заблуждения, поддерживают и развивают миф.
— Послушать вас, так солдат и вовсе кормить ни к чему, — фыркнул я.
— Именно так! У меня была замечательная мысль на этот счет! Я пытался доказать, что вода содержит все необходимые для организма вещества и что достаточно пить одну только воду, но, к сожалению, опыт прошел неудачно. И тогда я задался целью разработать диету из расчета одного пенса на человека в день. Наиболее удачным оказался…
— …гороховый суп! — воскликнул я, вспомнив, как в трюме с удовольствием поглощал отвратное пойло.
