— Джентльмены, мы все уладим! Я вообще-то русский, — сказал я, примирительно выставив вперед ладони.
— French-fried-fuck and Russian duck! — рявкнул в ответ англичанин.
И русские чем-то не угодили этим дурням! Точно драки не миновать… Я поспешил встать из-за стола, но англичанин не по-джентльменски свалил меня на пол ударом в ухо. Не успел я подняться, как новая оплеуха обрушилась на меня. Я бросился на обидчика прямо с пола, протаранил его головою в живот, и мы перелетели через стол. Жалостно верещал мосье Каню. Еще чей-то голос — вероятно, хозяина таверны, — приказывал нам катиться во двор.
Краем глаза я заметил, как с улицы зашел случайный посетитель, увидав потасовку, выпучил глаза и бросился вон.
На меня посыпались новые удары, и я уже смирился с мыслью, что проиграл этот бой, но неожиданно раздался женский голос. Я не разобрал слов, однако прозвучали они столь повелительно, что мордобитие прекратилось. Я с трудом поднялся с пола. Французишка утирал кровоточащий нос, двое англичан замерли посреди зала, а третий — зачинщик — прижался к стене, скосив глаза на изящную женскую ручку, сжимавшую кинжал. Тонкое лезвие упиралось в горло мужчины. Спасительница стояла ко мне спиною, а на ее голове красовалась шляпка с бумажными розами.
— Easy peasy lemon squeezy, — я узнал голос леди Мэри-Энн Фицгерберт.
К моему лицу прикоснулись девичьи ладошки, я перевел взгляд и замер: влажное полотенце к моим ссадинам прикладывала Николь. Я поморщился от боли.
— Позвольте, сударь, помочь вам, — прощебетала она.
Пораженный, я смотрел на девушку и не слышал, о чем говорили леди Мэри-Энн Фицгерберт и наш обидчик, только услышал, как тот представился:
— Мистер Кербишир.
А когда Николь закончила протирать мою физиономию, я увидел, как наша спасительница передала драчуну деньги. Англичанин спрятал монеты в карман, с неприязненной ухмылкой взглянул на меня, затем на мосье Каню и двинулся к выходу, махнув рукою приятелям. Троица скрылась за дверью.
— Николь, — прошептал я.
Но она уже оставила меня и принялась утешать мосье Каню, который каким-то образом умудрился не шибко пострадать в сваре. Зато теперь он заливался соловьем, изъясняясь в нежных чувствах. И Николь не скрывала радости. Я отвернулся от них.
— Леди Мэри-Энн! — позвал я.
— Здравствуйте, Воленс-Ноленс. — Женщина повернулась ко мне. — Случайно проезжала мимо, увидела, как вы входили в таверну…
— И конечно, последовали за мной, уверенная, что придется меня спасать! — с иронией промолвил я.
— Я направила за вами мистера Хадсона. Он вернулся через минуту и поведал нечто занятное.
Леди Мэри-Энн Фицгерберт указала взглядом через мое плечо. Обернувшись, я увидел того самого господина, что заходил в таверну в разгар потасовки. Он кивнул с некоторой опаской, словно предполагал, что я и на него могу с кулаками накинуться. Дама подала ему знак, мистер Хадсон повторил этот знак Николь, и они направились к выходу. Девушка позвала за собою Жана, но тот покачал головой и остался в таверне.
— Благодарю вас, — я поклонился леди Мэри-Энн Фицгерберт. — Благодарю вас. Считаю себя в неоплатном долгу. И буду счастлив оказать вам любую помощь, какую смогу!
— Замечательно! Принимаю ваше обещание! — улыбнулась она.
— Сам не знаю, что на них нашло, — развел я руками. — И что за деньги вы заплатили этому Кербиширу? Я немедленно возмещу ваши затраты!
— Они сказали, что вы заключили нечестное пари, — сказала леди Фицгерберт.
— Пари? — изумился я. — Какое пари? Никакого пари я ни с кем не заключал!
— В том-то и дело. Пари заключил ваш друг, — она кивнула на Жана. — Вчера он заключил пари о том, что вы трижды крикнете официанта, прежде чем догадаетесь сами подойти к буфетной стойке…
Наверное, я сильно изменился в лице, поскольку леди Фицгерберт запнулась и дальнейший рассказ продолжила слабым голосом:
— Мистер Кербишир и его друзья проиграли деньги… А сегодня выяснили, что вы знакомы, а значит, действовали заодно…
Вне себя от гнева я повернулся к мосье Каню. Подлый французишка стал отступать, заламывая руки и причитая:
— Барин, сударь! Не забудьте-с — я в отпуске!
Присутствие дамы сдерживало меня, а то бы от души избил каналью. Я врезал ему в ухо, и он свалился через стул.
— Вот ты и вернулся из отпуска! — рявкнул я.
— Неужели вы не знали?! — воскликнула леди Мэри-Энн.
Я промолчал, но она все поняла по выражению моего лица. Однако открывшаяся истина оказала неожиданное воздействие на женщину. Она с восхищением взглянула на каналью, похлопала в ладоши и воскликнула:
— Браво! Браво! Какой ушлый малый! Good job mister Lob!
Я взял себе на заметку при первой же возможности отмутузить Жана как следует, но тут представился более изощренный способ наказать французишку.
Распахнулась дверь, и вошел рыжий хозяин таверны, расположенной через улицу, — той, где мы обедали накануне. Он не взглянул ни на меня, ни на шельму Каню, а сразу же обратился к леди Мэри-Энн Фицгерберт:
— Миссис, я слышал, вы компенсируете потери от нечестного пари!
— В тройном размере! — воскликнул я, обнял рыжего детину за плечи и, выпроваживая обратно на улицу, добавил: — В тройном размере все потери возмещает Жан Каню.
Затем я схватил за шкирку подлого французишку.
— Кстати, Жан! Ты снова в отпуске!
С этими словами я вытолкал каналью за дверь.
— Что ж, — Мэри-Энн улыбнулась, — хорошо. Уверена, мы еще увидимся. Заезжайте ко мне на чай.
На мгновение я припал губами к любезно протянутой руке, и дама удалилась. Трактирщик проводил ее взглядом, полным благоговения. Выходило, что леди Мэри-Энн Фицгерберт пользовалась в Лондоне известностью и уважением, а то и всеобщей любовью.
— На чай? А во сколько? — пробормотал я, но дверь уже закрылась.
— Мистер, вам сейчас не помешает немножечко виски, — сказал старичок.
Он услужливо протянул стакан с золотистой жидкостью.
— Сами пейте эту бурду, — буркнул я. — Лучше скажите, где живет леди Мэри-Энн Фицгерберт?
Старик с сожалением хмыкнул и сказал:
— Чаепития в Лондоне назначаются на пять часов. Но вам не стоит принимать приглашение.
Я с раздражением фыркнул. Какой-то кабатчик посмел рассуждать: принимать мне или не принимать приглашение леди Мэри-Энн Фицгерберт.
Я бросил на столик несколько монеток непонятного достоинства и покинул трактир «Sweet Nicole».
На улице рыжий хозяин соседней таверны и двое половых выворачивали карманы мосье Каню и с озабоченным видом подсчитывали выручку. Я попрощался с ними кивком и направился на Мэнсфилд-стрит. Семена Романовича я не застал, но попросил дворецкого мистера Блотта нанять коляску для поездки к леди Фицгерберт.
