Книга На грани, страница 3. Автор книги Сара Дюнан

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «На грани»

Cтраница 3

Лили за игрой. Она мысленно любовалась картиной, которая, наряду с массой других, всегда была с ней, в ее сердце. Даже теперь, когда, по замыслу, она должна была вкусить одиночества, Лили продолжала вторгаться в ее сознание, Разве я не самое главное в твоей жизни? Как же ты могла вообразить мир без меня? Вся ее внутренняя жизнь была настолько захвачена дочерью, что временами она сомневалась, что сможет когда-нибудь вместить туда что-нибудь другое или кого-нибудь еще. Нельзя сказать, что это причиняло ей страдание — с рождения Лили времени на страдания у нее не оставалось, недовольна она была скорее самой собой. Что частично и объясняло это путешествие во Флоренцию — исполнение давнего и настойчивого желания, хитрый маневр, план возрождения.

И долгое время здесь она наслаждалась пьянящей тишиной уединения. Она ходила и ходила без устали, до мозолей, впечатывая этот город в свои подошвы, а изысканная красота его еще усугублялась сладким вкусом общения лишь с самой собой. Будь рядом Лили, она теребила бы ее за руку и за душу, требуя еды и развлечений, теперь же, в полном одиночестве, она могла часами питаться лишь воздухом и своими фантазиями. Она всегда была хорошей путешественницей, а сейчас поняла, что представляет собой эталон туристки-одиночки. Она восхищалась былым, знакомясь с ним через искусство прошлого, восхищалась настоящим, которое просматривалось в стиле окружающей жизни, и при этом она не общалась ни с кем, кроме портье отеля и случайного официанта, и если последнее обстоятельство и приносило ей разочарование, она не позволяла себе это ощутить. Предположение, что она уехала из дома ради приключений (хотя, возможно, так оно и было), являлось чересчур грубым. И тем не менее она осознавала, что, если путешествие это было своего рода паломничеством к истокам, в прошлое, она отыскала в нем драгоценный след той жизнерадостной девушки, что бродила здесь вместо нее двадцать лет назад. Воспоминание о той, другой Анне, легкой на ногу, кокетливой сумасбродке, оказалось горше, чем можно было ожидать. Она не могла определить природу этого чувства — просто ли тоскует она о юности или нее испытывает нечто иное, более глубокое. Точно так же и с мыслью о возвращении — она не понимала, удручает ее эта мысль или же успокаивает. К тому последнему утру в лавке она уже оставила всякие попытки это понять.

Зайдя туда вновь, она обнаружила в лавке народ — туристы мешались там с местной публикой. Взяв в руки лошадку, она проверила цифры, проставленные аккуратным мелким почерком на табличке, прицепленной к лошадиному копыту. Шестерка при этом оказалась восьмеркой, что приблизило цену уже к тридцати фунтам. Поставив лошадку на место, она продолжила осмотр, намереваясь порыскать в поисках чего-нибудь еще — может быть, отыщется подарок подешевле, — но было ясно, что больше ничего интересного вокруг нет, и вскоре ее опять прибило к полке с лошадкой; она ощупывала ее так и сяк, пытаясь убедить себя, что вещь стоит таких денег. Впрочем, сколько она стоит — Лили не касается, на ее долю выпадет лишь разворачивание восхитительно шуршащей подарочной бумаги и радость ожидания.

В нескольких шагах от себя Анна заметила хорошо одетого мужчину лет сорока, внимательно за ней наблюдавшего. Высокий, плотный, с поредевшими темными волосами, он показался ей странно знакомым. Возможно, они виделись в отеле, хотя если он и постоялец, то все равно итальянской крови — в этом она уверена, иначе откуда эта гладкая кожа, так хорошо умеющая удерживать влагу под самым жгучим солнцем? Ведь у уроженцев Британии кожа краснеет и шелушится — для них солнечные лучи скорее бич, нежели благо.

Взгляды их встретились, и он улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, так как смутно почувствовала, что не улыбнуться было бы вызовом, после чего опять занялась лошадкой. Она представляла себе, как пальчики Лили станут разворачивать блестящую бумагу, неуклюже тыча в нее и продирая острыми краями лошадиных копыт, как поняв, что это такое, она начнет повизгивать от восторга.

— Простите...

Она подняла глаза.

— Ведь вы моя соседка, да? По отелю Корри?

— Да. — Значит, виделись они и вправду в отеле.

— Вы англичанка?

— М... да.

— Вам нравится лошадка? — Последнее слово он произнес чересчур старательно и четко, будто не был уверен, что сможет сделать это должным образом.

«А-а, понятно, он торговец», — подумала она. Вежливо кивнув, она опять обратила взгляд на фигурку лошади.

— Но за такую штуку цена непомерная, не находите?

— Простите?

— Восемьдесят тысяч лир! Это, как вы говорите, обдираловка! На рынке такие лошадки вдвое дешевле.

— Правда?

— Разумеется. Это ведь не итальянцы делают. Лошадки эти из Африки. Ими торгуют сенегальцы-лоточники. Не видали?

— Нет.

Однако сенегальцев она видела. Молодые красавцы с кожей, блестевшей на солнце, как черный уголь — так выделявшиеся в городе, основными красками которого были золотистый и цвет жженой охры. Присутствие здесь этих парней было одним из отличий теперешней Флоренции от той, которую она увидела во время первого своего, такого давнего, сюда приезда. Если бы сегодня превратилось бы во вчера, как знать, не предпочла ли бы она одного из этих сенегальцев смуглолицему, с оливковым оттенком кожи юному Ромео, за которым охотилась в то незрелое лето, наполненное итальянскими глаголами и строками Данте? Возможно, все-таки не предпочла бы. Эти ласковые юноши, похоже, больше думают о деньгах, чем о любви, что доказывается и товаром, аккуратно выложенным на пестрые тряпки — стеатитовыми или вырезанными из дерева фигурками. Среди таких фигурок ей попадались слоны, реже — дикие кошки, но лошадей она не видела. Их она бы не упустила.

— Конечно, решать вам, — сказал мужчина, — но вы сэкономили бы приличную сумму.

По-английски он говорил очень хорошо, гораздо лучше, чем Анна по-итальянски — язык этот она уже много лет как забросила. Она не могла понять, польщена ли его вниманием или раздражена той проницательностью, с которой он так точно определил, что путешественница ограничена в средствах. Может быть, ее выдал отель — не из лучших, хотя, видит бог, не такой уж дешевый.

— Вообще-то я сегодня отсюда уезжаю, так что времени для рынка у меня не будет.

Ах, так вы возвращаетесь в Англию?

Да.

— А вылетаете откуда? Из аэропорта во Флоренции или из Пизы?

— Из Пизы.

— В котором часу? Ответила она не сразу.

— Ну... около восьми.

— Отлично. А спросил я только из-за поездов. Вам надо ехать на шестичасовом. Он доставит вас прямо в пизанский аэропорт и вовремя. А еще у меня к вам предложение. Отправляйтесь на вокзал пораньше, и там перед главным входом вы увидите сенегальцев с лошадками. Вы сделаете выгодную покупку, прекрасно доедете, и у вас еще останутся деньги на кофе-эспрессо с пирожным в аэропорту. Она рассмеялась, невольно очарованная тем, как это было сказано.

— Благодарю!

Он пожал плечами — жест, у англичанина выглядевший бы чересчур театральным, здесь казался вполне естественным: уместно, и не более того.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация