Рейчел замерла. Ей хотелось отойти подальше от поручня, но
она не могла даже пошевелиться. Страх пригвоздил ее к месту.
— Невероятно, правда? — произнес Толланд. Он снова положил
руку на плечо Рейчел, словно защищая ее. — Они неделями могут вот так стоять в
теплой воде. У этих тварей лучшие носы во всем океане. Увеличенная обонятельная
доля мозга. Чувствуют кровь на расстоянии мили.
Корки, казалось, не верил.
— Увеличенная обонятельная доля мозга? — с сомнением
переспросил он.
— Не веришь? — вскинулся Майкл.
Порывшись в алюминиевом шкафу-холодильнике, прикрепленном к
палубе неподалеку, он вытащил маленькую рыбку.
— Отлично!
Из этого же холодильника он достал нож и в нескольких местах
разрезал рыбу. Закапала кровь.
— Майк, ради Бога, — не выдержал Корки, — это все
отвратительно.
Толланд швырнул рыбку за борт. В то самое мгновение, как она
коснулась поверхности воды, шесть или семь акул, словно по команде, рванулись
вперед, жадно раскрыв пасти, полные огромных блестящих зубов. Трудно было даже
заметить, кому из них досталась добыча.
Рейчел в ужасе повернулась к Толланду, а тот уже держал в
руке следующую рыбу.
— На сей раз крови не будет, — объявил он. Не разрезая,
швырнул рыбу за борт. Она шлепнулась в воду, но ничего не произошло. Акулы,
казалось, ее не заметили. Приманка уплыла по течению, не удостоившись чести
быть съеденной.
— Они атакуют, полагаясь исключительно на обоняние, —
заключил ученый, уводя гостей от поручня. — Можно даже плавать среди них,
совершенно не опасаясь, если, конечно, не иметь на теле открытых ран.
Корки поднес палец к швам на щеке. Толланд предупредил:
— Да-да. Ни в коем случае не купаться!
Глава 102
Такси, в котором сидела Гэбриэл Эш, так и не сдвинулось с
места.
Выйдя на дорогу недалеко от мемориала Рузвельта, она
смотрела на подъезжающие машины — пожарные, «скорой помощи». Казалось, город
погрузился в какой-то сюрреалистический туман. По радио теперь сообщали, что
взорванная машина могла принадлежать высокопоставленному государственному
чиновнику.
Вытащив сотовый, Гэбриэл набрала номер сенатора. Он
наверняка уже гадает, что же могло так задержать ассистентку.
Линия оказалась занята.
Гэбриэл заметила, что счетчик такси продолжает работать, и
нахмурилась. Некоторые из застрявших машин выворачивали на тротуар и
отправлялись искать объезд.
Водитель взглянул на нее:
— Хотите ждать? Дело ваше.
Гэбриэл заметила, что начали прибывать машины официальных
лиц.
— Нет. Поехали в объезд.
Водитель кивнул и начал выбираться из пробки. Когда машина
выехала на тротуар, Гэбриэл снова набрала номер сенатора.
Занято.
Спустя несколько минут, описав огромную петлю, машина
мчалась по Си-стрит. Рейчел увидела, что здание сената светится огнями. Она
намеревалась ехать прямо на квартиру Секстона, но раз офис оказался по пути...
— Остановитесь, — попросила она таксиста. — Прямо здесь.
Спасибо.
Машина затормозила.
Гэбриэл заплатила по счетчику и добавила десять долларов
сверху.
— Вы можете подождать десять минут? Водитель взглянул на
деньги, на часы:
— Только ни минутой дольше.
Гэбриэл выскочила на тротуар. Она вернется через пять минут.
Пустынные мраморные коридоры здания сената в этот час
казались почти призрачными. Гэбриэл напряглась от суеверного страха, проходя
между двумя рядами статуй, охраняющих вход на третий этаж. Казалось, они,
словно часовые, провожают ее взглядом своих каменных глаз.
Подойдя к главному входу в пятикомнатный офис сенатора Секстона,
Гэбриэл вложила в щель карточку. Замок открылся. Секретарская была тускло
освещена. Гэбриэл прошла в свой кабинет. Включила свет и сразу направилась к
шкафу с папками.
Отдельная папка содержала документы, касающиеся
финансирования «Системы наблюдения за Землей», в том числе и информацию
относительно орбитального полярного спутника — сканера плотности. Как только
она расскажет Секстону о Харпере, ему тут же потребуются все имеющиеся данные.
НАСА сообщало заведомо ложные сведения о спутнике-сканере.
Пока Гэбриэл торопливо листала файлы, зазвонил сотовый
телефон.
— Сенатор? — ответила девушка.
— Нет, Гэб. Это Иоланда. — Голос подруги звучал странно. —
Ты все еще в НАСА?
— Нет. У себя в офисе.
— Выяснила что-нибудь о НАСА?
— Да так... — уклончиво произнесла Гэбриэл. Она знала, что
не может сказать Иоланде ничего определенного до тех пор, пока не поговорит с
сенатором. Ведь у него наверняка будет собственное мнение насчет того, как
следует распорядиться информацией. — Я расскажу обо всем подробно, как только
поговорю с Секстоном. Как раз собираюсь к нему.
Иоланда помолчала.
— Гэб, знаешь, твои слова о финансировании избирательной
кампании сенатора Космическим фондом...
— Я же признала, что ошибалась и...
— Дело в том, что я выяснила: двое наших репортеров, которые
занимаются космической промышленностью, расследовали ту же самую историю.
Гэбриэл удивилась:
— А именно?
— Не знаю. Но это хорошие, серьезные ребята, и они уверены,
что Секстон действительно берет деньги от частных фирм. Я просто решила, что
нужно поставить тебя в известность. Понимаю, раньше я говорила тебе совсем
другое. Такой источник сведений, как Марджори Тенч, не вызывает доверия. Но эти
наши ребята... не знаю, может быть, ты сама захочешь с ними поговорить до того,
как встретишься с сенатором.
— Если они так уверены в собственной правоте, то почему не
обнародовали свои материалы?
Тон Гэбриэл казался более оборонительным, чем ей самой
хотелось бы.
— У них нет неопровержимых улик. Сенатор умеет ловко
заметать следы.
Гэбриэл подумала, что абсолютно то же самое можно сказать о
большинстве политиков.
— Здесь нет ничего криминального, Иоланда. Я уже говорила
тебе: сенатор признал, что принимал частные пожертвования, но они не превышают
допустимой нормы.
