— В прошлом году молодой геолог Ли Поллок с помощью
новейшего морского робота взял образцы донных пород в Тихом океане, в
Марианской впадине. Он выудил камень, имеющий геологические характеристики,
раньше никогда не встречавшиеся. В камне были вкрапления, в точности похожие на
хондры. Он назвал их «стрессовыми включениями плагиоклаз». Это крошечные капли
металла, которые определенно образовались в результате процессов, происходящих
под давлением океана. Доктор Поллок был поражен вкраплениями металла в
океаническом камне и сформулировал уникальную теорию, объясняющую их наличие.
— Полагаю, ему пришлось это сделать, — проворчал Корки.
Ксавия не обратила на это замечание ни малейшего внимания.
— Доктор Поллок утверждает, что камень родился в
сверхглубинной океанской среде, где чрезвычайно высокое давление
трансформировало куски породы, соединив вещества, до этого существовавшие
раздельно.
Толланд задумался. Марианская впадина насчитывает в глубину
семь миль и представляет собой одно из наименее изученных мест на планете. На
такую глубину опускались лишь несколько зондов-роботов, да и то большинство из
них ломались еще до того, как они достигали дна. Давление воды во впадине
просто огромно — восемнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм, в то время как
на поверхности океана — всего лишь двадцать четыре фунта. Океанологи еще очень
плохо понимают процессы, происходящие в самых глубоких участках подводного
мира.
— Итак, этот парень по фамилии Поллок считает, что
Марианская впадина способна создавать камни, содержащие хондры?
— Теория, конечно, очень туманная, — признала Ксавия. —
Вообще-то она еще и не была формально опубликована. Я просто случайно, с месяц
назад, наткнулась в Интернете на личные заметки Поллока, когда искала
дополнительные материалы для нашей программы о мегаплюмах. Мне тогда
требовались сведения о кристаллических вкраплениях. А иначе я и сама ничего не
знала бы на сей счет.
— Теория не была опубликована, — заметил Корки, — потому что
она смешна. Для образования хондр требуются высокие температуры. Давление воды
не в состоянии изменить структуру камня.
Но у Ксавии имелся в запасе контраргумент.
— Давление, — заявила она, — является самой мощной движущей
силой геологических изменений, происходящих на планете. Можно вам напомнить о
такой мелочи, которая носит название метаморфического камня?
Корки недовольно скривился.
Толланд понимал, что в словах Ксавии есть зерно истины. Хотя
высокие температуры играли существенную роль в геологических процессах Земли,
большинство метаморфических камней появились именно в результате огромного
давления. Невероятно, но камни, оказавшиеся в глубине земной коры, испытывали
такое давление, что вели себя скорее как патока, а не как твердая порода. Они
становились эластичными и претерпевали соответствующие химические изменения. И
тем не менее теория доктора Поллока казалась натяжкой.
— Ксавия, — обратился Толланд к коллеге, — я никогда не
слышал, чтобы одно лишь давление могло изменить структуру камня. Ты у нас
геолог, каково твое мнение?
— Ну, знаешь, — начала Ксавия, листая свои заметки, —
похоже, давление воды не является единственным фактором. — Она развернула
листок и прочитала вслух отрывок из статьи Поллока: — «Кора океанского дна в
Марианской впадине, находясь под огромным гидростатическим давлением, может
оказаться еще в большей степени сжатой тектоническими силами зон субдукции
данного региона».
Ну разумеется, мысленно согласился Толланд. Дно Марианской
впадины, помимо того что сдавлено огромной массой воды, является еще и зоной
субдукции — частью линии сжатия, соединения тихоокеанского плато и плато
Индийского океана. В сумме давление во впадине может оказаться чрезвычайным. Но
поскольку район этот настолько удален от поверхности воды и так опасен для
исследователей, то даже если там и могут образовываться хондры, все равно очень
мало шансов, что кто-нибудь сумеет доказать это. Ксавия продолжала читать:
— «Объединение гидростатического и тектонического давления
потенциально может трансформировать донную породу в эластичное или полужидкое
состояние, позволяя более легким элементам образовывать структуры, напоминающие
хондры, которые, как считалось до сих пор, существуют лишь в космосе».
Корки закатил глаза:
— Невозможно!
Толланд внимательно посмотрел на товарища:
— А у тебя есть какие-нибудь альтернативные варианты
объяснения существования хондр в обнаруженном доктором Поллоком камне?
— Полегче, — обиделся Корки. — Поллок просто нашел метеорит.
Метеориты постоянно падают в океан. Но он не понял, что это метеорит, потому
что корка сплава за долгие годы, проведенные в воде, исчезла и космический
пришелец стал выглядеть обычным камнем.
Корки задиристо повернулся к Ксавии:
— Я полагаю, Поллок не догадался измерить содержание никеля,
так ведь?
— Как ни странно, догадался, — парировала Ксавия, снова
начиная листать заметки. — Вот что он пишет: «Меня удивило, что содержание
никеля в образце попадает в средние границы, что, как правило, несвойственно
земным камням».
Толланд и Рейчел переглянулись. Ксавия продолжала читать:
— «Хотя количество никеля не соответствует средним
величинам, характерным для метеоритов, оно удивительно близко к ним».
Рейчел взволнованно спросила:
— Насколько близко? Можно ли этот океанский камень спутать с
метеоритом?
Ксавия покачала головой:
— Я не петролог, но, насколько могу судить, между камнем,
найденным Поллоком, и настоящими метеоритами существуют значительные химические
различия.
— И что же это за различия? — настаивал Мэрлинсон. Ксавия
открыла график:
— Если судить по этим данным, то различие в химической
структуре самих хондр. Соотношения титана и циркония различны. В хондрах
океанского образца очень малое количество циркония. — Она посмотрела на
собеседников. — Всего лишь две частицы на миллион.
— Две на миллион? — фыркнул астрофизик. — Но ведь в
метеоритах это содержание в тысячу раз выше!
— Именно, — подтвердила Ксавия. — Вот почему Поллок считает,
что этот камень не мог прилететь с неба.
Толланд наклонился к Мэрлинсону и прошептал ему на ухо:
— А НАСА измеряло соотношение титана и циркония?
— Разумеется, нет, — отмахнулся тот. — Это все равно что
измерять содержание резины в шинах автомобиля, чтобы подтвердить, что ты видишь
именно автомобиль!
Толланд вздохнул и повернулся к Ксавии:
