Продолжая спокойно улыбаться, он помахал дочери и отошел от
микрофона. Направляясь к ней по косой, он двигался так, что Рейчел пришлось
подойти к нему за перегородкой. Отец и дочь встретились, скрытые от глаз и ушей
журналистов.
— Милая? — вопросительно произнес сенатор, раскрывая объятия
навстречу приближающейся Рейчел. — Какой приятный сюрприз!
Рейчел подошла вплотную и влепила отцу увесистую пощечину.
* * *
Скрытая от глаз публики, наедине с отцом, она буквально
кипела от негодования. Она ударила его очень сильно, но он словно ничего не
заметил. Только сменил фальшивую улыбку на рассерженный, предостерегающий взгляд.
Голос снизился до почти зловещего шепота.
— Тебе нельзя здесь находиться!
Рейчел явственно видела выплескивающуюся из глаз отца
угрозу, однако впервые в жизни не почувствовала даже укола страха или сомнения.
— Я обратилась к тебе за помощью, а ты тут же меня продал!
Меня едва не убили!
— Но с тобой все в полном порядке. — Голос сенатора звучал
почти разочарованно.
— НАСА ни в чем не виновато! — заявила Рейчел. — Президент
сказал тебе это! Что ты здесь делаешь?
Во время недолгого перелета в Вашингтон на борту самолета
береговой охраны состоялась целая серия разнообразных телефонных переговоров. В
них участвовали сама Рейчел, Белый дом, сенатор Секстон и даже совершенно
измученная Гэбриэл Эш.
— Ты обещал Харни, что придешь в Белый дом!
— Приду, — сенатор ухмыльнулся, — после выборов. Рейчел
стало страшно от мысли, что этот человек является ее отцом.
— То, что ты готовишься сейчас сделать, — чистой воды
безумие.
— Неужели? — Сенатор даже развеселился. Повернувшись, он
показал на чуть видневшуюся из-за загородки кафедру, на которой белела стопка
конвертов. — В этих конвертах заключена информация, которую прислала мне ты,
Рейчел. Никто другой. Так что кровь президента на твоих руках.
— Я послала ее тебе, когда отчаянно нуждалась в помощи!
Тогда я считала, что и президент, и НАСА виноваты во всем, что случилось!
— Судя по документам, так и есть.
— Выяснилось, что нет! И они заслуживают шанса признать
собственные ошибки. Ты уже выиграл выборы! Заку Харни пришел конец! Ты сам это прекрасно
знаешь! Так дай же человеку сохранить хоть видимость достоинства.
Секстон негромко застонал:
— Боже, как наивно! Речь идет вовсе не о победе на выборах,
Рейчел. Речь идет о власти, о решительной победе, разгроме соперников, контроле
над силами, действующими в Вашингтоне, и возможности действовать в дальнейшем
без оглядки на них.
— И какой же ценой?
— Не пытайся выглядеть настолько праведной. Я лишь
представляю свидетельства. А люди пусть сами делают выводы относительно того,
кто виноват.
— Ты знаешь, как это будет выглядеть?
Он пожал плечами:
— Возможно, время НАСА уже ушло.
Сенатор Секстон слышал, что журналисты начали волноваться.
Он не имел намерения стоять здесь все утро и выслушивать нотации дочери. Его
ожидал триумф.
— Разговор закончен. Мне предстоит пресс-конференция.
— Прошу тебя как дочь, — не сдавалась Рейчел. — Не делай
этого. Существуют более достойные способы.
— Только не для меня.
За спиной сенатора раздался звук обратной связи передающей
системы, и сенатор, обернувшись, увидел, как опоздавшая журналистка,
взобравшись на трибуну, пытается прицепить к стойке микрофон.
Секстон рассердился: и почему эти идиоты никогда не могут
собраться вовремя?
Журналистка в спешке сбросила с кафедры стопку конвертов.
— Черт!
Секстон быстро пошел туда, ругая дочь на чем свет стоит за
то, что отвлекла его. Женщина стояла на коленях, собирая конверты. Секстон не
мог разглядеть ее лица, но она, несомненно, принадлежала к телесетевикам. На
ней были длинный кашемировый жакет, подобранный в тон шарф и низко надвинутый
на глаза мохеровый берет с прикрепленным к нему пропуском телекомпании
Эй-би-си.
Секстон мысленно обозвал ее глупой сучкой.
— Я возьму, — проворчал он, протягивая к конвертам руку.
Женщина собрала последние белые прямоугольники и, не глядя,
протянула их сенатору. Низко опустив голову от стыда, она быстро скрылась в
толпе.
Секстон торопливо пересчитал конверты. Все десять на месте.
Порядок.
Никто не осмелится украсть у него славу.
Снова встав за кафедру, сенатор поправил микрофоны и лукаво
улыбнулся толпе:
— Думаю, мне лучше раздать это, прежде чем кто-нибудь
пострадает.
Публика рассмеялась, явно предвкушая предстоящее
удовольствие.
Секстон чувствовал близкое присутствие дочери, стоящей в
нескольких шагах, за перегородкой.
— Не делай этого, — тихо предупредила она, — тебе придется
горько пожалеть.
Секстон не обратил на ее слова никакого внимания.
— Прошу тебя, поверь, — не унималась Рейчел, — ты
ошибаешься.
Держа в руках конверты, Секстон аккуратно расправлял уголки.
— Папа, — теперь Рейчел умоляла, — это твой последний шанс
поступить правильно.
Поступить правильно?
Секстон прикрыл рукой микрофон и повернулся, словно
откашливаясь. Одновременно взглянул на дочь.
— Ты в точности похожа на мать — мелкая идеалистка. Женщины
просто не в состоянии понять истинную природу славы и власти.
Сенатор Седжвик Секстон тут же забыл о дочери и повернулся к
перешептывающимся журналистам. Высоко подняв голову, он подошел к краю
возвышения и отдал все десять конвертов в протянутые руки. С удовольствием
понаблюдал, как документы быстро разошлись по рядам. Раздалось потрескивание
разрываемых печатей. Журналисты вскрыли конверт, словно рождественские подарки.
По толпе прокатился изумленный гул.
Сенатор Секстон явственно слышал приближение судьбоносного
момента своей жизни.
Метеорит — фальшивка. И именно он, Седжвик Секстон, будущий
президент Соединенных Штатов, открыл это людям.
