— Знаешь, пап, у меня, честное слово, просто не нашлось
времени ему позвонить. Кроме того, было бы лучше, если б ты...
— Но ты обязана находить время для истинно важных вещей,
дочка. Если в жизни нет любви, все остальное не имеет никакого смысла.
Напрашивалось сразу несколько возражений, однако Рейчел
предпочла молчание. Отец всегда любил изображать наставника.
— Папа, ты же хотел меня видеть не просто так? Сказал, что
есть важное дело.
— Действительно есть, — подтвердил сенатор, внимательно
разглядывая дочь.
Рейчел тут же ощутила, как под взглядом отца стремительно
тает, исчезая, воздвигнутая ее собственной волей защитная стена. Она ненавидела
силу, которой обладал этот человек. Глаза сенатора поистине были его оружием.
Очевидно, именно они и помогли ему попасть в Белый дом. Они могли, словно по
команде, наполниться слезами, а уже в следующий момент проясниться, словно
распахнув окно богатой и щедрой души и моментально вызвав доверие окружающих.
«Все дело в доверии!» — не случайно отец так любил повторять эту фразу. Доверие
собственной дочери сенатор потерял давно, однако сейчас стремительно завоевывал
доверие страны.
— У меня к тебе предложение, — не стал он лукавить.
— Подожди, попробую отгадать, — остановила его дочь. —
Какой-нибудь достойный и известный разведенный мужчина ищет молодую жену?
— Не льсти себе, малышка. Ты уже не так молода.
Рейчел моментально испытала ощущение собственной
ничтожности, которое так часто возникало при беседах с отцом.
— Вовсе не имею намерения бросать тебе спасательный круг, —
продолжал Секстон.
— Но я даже и не подозревала, что тону.
— Ты — нет. А вот президент тонет. Так что, пока не поздно,
лучше покинуть корабль.
— Разве мы не обсуждали раньше этот вопрос?
— Подумай о будущем, Рейчел. Ты можешь работать со мной и на
меня.
— Хочется верить, что ты все-таки пригласил меня сюда не
ради этого.
Тонкое покрывало спокойствия моментально слетело с сенатора.
— Неужели ты не понимаешь, девочка, что твое сотрудничество
с ним очень плохо отражается на моем имидже? И на моей избирательной кампании!
Рейчел вздохнула:
— Папа, я вовсе не работаю на президента. Больше того, я с
ним даже не вижусь. Я всего лишь работаю на «Фэрфакс», ради всего святого!
— Но политика — это восприятие, дочка. Дело в том, что
другим кажется, будто ты работаешь именно на президента.
Рейчел перевела дух, пытаясь оставаться невозмутимой.
— Мне стоило слишком больших усилий получить эту работу,
отец, — решительно заявила она, — и я не собираюсь уходить.
Сенатор прищурился:
— Знаешь ли, иногда твой эгоизм действительно...
— Сенатор Секстон! — Возле стола совершенно неожиданно вырос
журналист.
Поведение Секстона моментально изменилось. Рейчел тихо
застонала и взяла из корзинки на столе круассан.
— Ральф Сниден, — представился журналист, — «Вашингтон
пост». Могу я задать вам несколько вопросов?
Сенатор улыбнулся и аккуратно вытер рот салфеткой.
— Очень приятно познакомиться, Ральф. Давайте, только
быстренько. Терпеть не могу холодный кофе.
Репортер засмеялся так, словно его дернули за веревочку.
— Разумеется, сэр. — Он вынул из кармана миниатюрный
диктофон и включил его. — Сенатор, ваши телевизионные ролики призывают принять
закон, позволяющий женщинам получать равную с мужчинами зарплату... а также
снизить налоги с молодых семей. Можете ли вы прокомментировать это заявление?
— Конечно. Я всегда поддерживал сильных женщин и крепкие
семьи.
Рейчел едва не подавилась круассаном.
— Кстати, о семьях, — продолжал журналист. — Вы много
говорите об образовании. Даже предлагали внести весьма серьезные изменения в
бюджет, чтобы направить более значительные суммы на нужды школ.
— Я считаю, что в детях — будущее страны.
Рейчел поразилась: отец опустился до того, что начал
цитировать затертые лозунги?
— И последнее, сэр, — вновь заговорил репортер, — за
прошедшие несколько недель ваш рейтинг колоссально вырос. Очевидно, это
вызывает у президента немало тревог. А что вы сами думаете по поводу своих
успехов?
— Думаю, все дело в доверии. Американцы начинают понимать,
что президенту нельзя доверять там, где дело касается необходимости принимать
серьезные решения от имени нации. Безудержные правительственные расходы с
каждым днем увеличивают долговое бремя страны. Американцы видят, что пришло
время прекратить тратить деньги и заняться текущим ремонтом.
Словно не выдержав демагогии сенатора, в сумочке Рейчел
заверещал пейджер. Как правило, этот резкий звук действовал на нервы, но сейчас
он показался ей почти приятным и даже мелодичным.
Зато сенатору явно не понравилась внезапная помеха.
Рейчел выловила нарушителя спокойствия из сумки и набрала
пятизначный код, подтверждающий, что она слышит сигнал. Писк прекратился, и
засветился жидкокристаллический дисплей. Через пятнадцать секунд появилось
сообщение.
Сниден улыбнулся сенатору:
— Ваша дочь, несомненно, принадлежит к разряду деловых
женщин. Тем более приятно видеть вас вместе за завтраком — ведь занятым людям
непросто выкроить для этого часок!
— Я же сказал: семья превыше всего.
Сниден понимающе кивнул, однако через секунду глаза его
смотрели уже более холодно.
— Могу ли я узнать, сэр, каким именно образом вы с дочерью
разрешаете возникающие конфликты?
— Конфликты? — Сенатор поднял голову, словно не понимая, о
чем именно идет речь. — Какие конфликты вы имеете в виду?
Рейчел невольно поморщилась: игра отца ее раздражала. Она
прекрасно поняла, к чему клонил репортер.
Чертовы журналисты, думала Рейчел. Половина из них состоит
на содержании у политиков. Вопрос явно относился к разряду так называемых
грейпфрутов, то есть был призван производить впечатление жесткой журналистской
работы, фактически же предоставлял сенатору простор для саморекламы. Как в
теннисе: медленная высокая подача, которую отец мог с легкостью взять. В данном
случае стояла задача прояснить кое–какие туманные вопросы.
— Ну как же, сэр... — Журналист кашлянул, делая вид, что ему
очень неловко и неприятно задавать подобные вопросы. — Конфликт, например,
заключается в том, что ваша дочь работает на вашего оппонента и соперника.
