— Интересно, — задумчиво сказала Рейчел, отдавая ему
образец, — этот камень выглядит так, словно кто-то положил его в камин и обжег.
Корки рассмеялся:
— Черта с два камин! Даже самая мощная доменная печь не в
состоянии создать температуру, которую испытывает метеорит, проходя сквозь
плотные слои атмосферы. Это просто кошмарные величины!
Толланд сочувственно улыбнулся Рейчел:
— Каков актер, а?
— Представьте себе, — продолжал Корки, принимая из рук
гостьи образец, — на секунду вообразите, что этот малыш имеет размеры... ну,
примерно с дом или около того. — Он поднял камешек над головой. — Ну вот... Он
летит в космосе... пролетает по нашей Солнечной системе... Он ужасно замерз,
потому что температура там около минус ста по Цельсию.
Толланд посмеивался в душе. Он, разумеется, видел раньше,
как Корки изображает падение метеорита на остров Элсмир.
Ученый начал опускать камень.
— Наш метеорит приближается к Земле... он оказывается все
ближе и ближе, попадает в сферу земного притяжения... летит все быстрее,
быстрее...
Рейчел с интересом наблюдала, как Мэрлинсон все быстрее
опускает образец, имитируя действие закона гравитации.
— И вот он мчится уже с бешеной скоростью! — воскликнул
ученый. — Больше десяти миль в секунду — тридцать шесть тысяч миль в час!
Только представьте! В ста тридцати пяти километрах над поверхностью Земли
метеорит начинает испытывать атмосферное трение. — Корки потряс камень. — А
оказавшись ниже ста километров, он начинает светиться! Книзу плотность
атмосферы повышается, и трение становится просто невероятным! Воздух вокруг
метеорита раскаляется, а его поверхность плавится от страшной жары! — Корки
начал издавать забавные звуки, изображая, как плавится метеорит. — Вот он
падает ниже восьмидесяти километров, и поверхность его нагревается выше тысячи
восьмисот градусов Цельсия!
Рейчел с любопытством смотрела, как всеми уважаемый,
приглашенный самим президентом астрофизик все сильнее трясет камень, издавая смешные
звуки, словно мальчишка, играющий в машинки.
— Шестьдесят километров! — Теперь Корки кричал. — Наш
метеорит достигает границы стратосферы. Воздух слишком плотен для него. Он
резко тормозит, с силой, в триста раз превышающей силу земного притяжения! —
Корки заскрипел, изображая звук тормозов, и театрально замедлил движение камня.
— В один миг метеорит остывает и прекращает светиться. И на Землю падает
черным. Поверхность его застывает — из расплавленной массы она превращается в
обугленную корку сплава.
Рейчел услышала, как тихонько застонал Толланд, предвкушая
исполнение Мэрлинсоном последнего акта драмы — приземления метеорита и удара
его о поверхность нашей планеты. Войдя в роль, ученый даже присел на корточки,
скорчившись и явно очень сочувствуя пришельцу из космоса.
— Ну вот, — продолжал Корки, — наш огромный камень
продирается сквозь нижние слои атмосферы... — Опустившись на колени, он рукой
описал в воздухе дугу. — Направляется прямиком к Северному Ледовитому океану...
скользит... падает... кажется, сейчас он пролетит мимо океана... падает... и...
— Он наконец с силой воткнул образец в лед. — Бамм!
Рейчел невольно вздрогнула.
— Удар оказывается потрясающе сильным! Метеорит взрывается.
Куски его разлетаются, проносясь над океаном. — Теперь Корки начал медленно
кружиться, словно перекатывая камень по невидимому океану к ногам Рейчел. —
Один из осколков несется по направлению к острову Элсмир. Выскакивает из
океана, попадает на Землю... — Корки поднял камень над ногами Рейчел, а потом
положил его у самой ступни. — И вот наконец наш странник находит покой на
ледовом шельфе Милна, снег и лед быстро покрывают его, защищая от
разрушительного воздействия атмосферы.
Закончив представление, Корки с улыбкой выпрямился. У Рейчел
пересохло во рту. Она рассмеялась, даже не пытаясь скрыть впечатление:
— Ну, доктор Мэрлинсон, должна признаться, что это
объяснение исключительно...
— Наглядное? — предложил слово Корки. Рейчел кивнула:
— Именно так.
Корки протянул ей камень:
— Посмотрите на срез.
Гостья с минуту внимательно разглядывала образец, не замечая
в нем ровным счетом ничего необычного.
— Поднесите поближе к свету, — посоветовал Толланд. Голос
его звучал тепло, дружески. — И посмотрите повнимательнее.
Рейчел поднесла камень поближе к глазам и повертела его в
лучах мощных сияющих галогеновых ламп. Теперь она хорошо различала в срезе
блестящие крошечные металлические вкрапления. Они усеивали все поперечное
сечение, словно капли ртути. Каждая точка была не больше миллиметра в диаметре.
— Эти вкрапления называются хондрами, — пояснил Корки, — и
встречаются они исключительно в метеоритах.
Рейчел прищурилась, пытаясь получше рассмотреть вкрапления.
— Должна признаться, в жизни не встречала ничего подобного в
земных камнях!
— И не встретите никогда! — торжествующе провозгласил Корки.
— Хондры — геологическая структура, которую на нашей планете встретить просто
невозможно. Некоторые из хондр, особенно древние — возможно, они состоят из
самых первых пород во Вселенной. Другие гораздо моложе, как в этом камне,
который вы держите. Хондры в этом метеорите насчитывают всего-то сто девяносто
миллионов лет.
— Сто девяносто миллионов лет — это мало?
— Черт подери, конечно! Для космоса и его временных рамок
это просто вчера! Смысл, однако, в том, что этот метеорит вообще содержит
хондры — геологическое свидетельство его происхождения.
— Хорошо, — согласилась Рейчел. — Хондры решают все.
Согласна.
— И наконец, — вздохнув, заключил Корки, — если корка сплава
и хондры кажутся вам недостаточно убедительными, то мы, астрономы, обладаем еще
одним неопровержимым доказательством его метеоритного происхождения.
— А именно?
Корки небрежно пожал плечами:
— Мы используем петрографический поляризационный микроскоп,
рентгеновский спектрометр свечения, анализатор нейтронной активности или же
индукционно-плазменный спектрометр, измеряющий ферромагнитное отношение.
Толланд громко застонал:
— Ну вот, теперь он начинает еще и задаваться! Корки
говорит, мы можем доказать, что камень является метеоритом, просто исследовав
его химический состав.
