С Шейлой Берч он дружил еще в университете. Однажды, в День
святого Валентина, он пригласил девушку в их любимый ресторан. На десерт ей
принесли розу и кольцо с бриллиантом. Шейла сразу все поняла. Со слезами на
глазах она произнесла одно-единственное слово, но это слово сделало Майкла
самым счастливым человеком на свете.
— Да.
Полные радужных планов и надежд, они купили маленький домик
недалеко от Пасадены. Шейла поступила в школу учительницей биологии. Зарплата,
конечно, оставляла желать лучшего, но это было лишь начало. А кроме того,
недалеко, в Сан-Диего, находился Институт океанологии Скрипса, где Майкл,
осуществив свою мечту, устроился на геологическое научно-исследовательское
судно. Работа занимала его по три-четыре дня подряд, но тем нежнее и страстнее
оказывались их встречи.
Плавая в море, Толланд начал снимать для Шейлы некоторые из
своих приключений, монтируя из них миниатюрные документальные фильмы о
собственной океанографической деятельности. Однажды он вернулся с удивительным
фильмом, снятым из глубоководного батискафа. На пленке впервые оказалась
заснята кемотропическая каракатица, о существовании которой до того времени
никто и не подозревал. Описывая зрелище, Толланд пылал энтузиазмом.
— Поистине тысячи еще не открытых и не изученных видов живут
в этих глубинах! — вдохновенно рассказывал он. — Ведь мы едва царапнули по дну!
Там кроются тайны, которые никто из нас даже не может себе представить!
Шейлу восхищали и энтузиазм мужа, и его способность ясно,
прозрачно и увлекательно, но в то же время научно обоснованно все объяснить. На
волне эмоционального подъема она показала фильм своим ученикам. Успех был
огромным. Другие учителя стали просить пленку, чтобы показать ее на уроках.
Родители стремились снять копию. А главное, все с нетерпением ожидали
следующего произведения Майкла. И неожиданно Шейле в голову пришла идея. Она
позвонила университетской подруге, теперь работавшей на телевидении, а потом
отослала ей пленку.
Спустя два месяца Майкл Толланд попросил Шейлу пройтись с
ним по пляжу Кингмэн. Это место казалось обоим совершенно особенным. Именно там
они любили поверять друг другу самые заветные свои мечты и тайны.
— Хочу кое-что тебе сказать, — начал Майкл.
Шейла остановилась и взяла мужа за руку. У ног их плескалась
вода.
— В чем дело?
Толланд сиял.
— На прошлой неделе мне позвонили из Эн-би-си. Они считают,
что я вполне могу вести программу о жизни океана. Представляешь? Пилотный
выпуск планируется в будущем году. Ты можешь поверить в это?
Шейла поцеловала любимого, искренне радуясь его успеху.
— Конечно, могу. Все правильно. Ты обязательно станешь
знаменитым!
Через полгода Майкл и Шейла плавали на яхте недалеко от
Каталины. Неожиданно Шейла начала жаловаться на боль в боку. Несколько недель
они пытались не обращать на это внимания, но в конце концов Шейле пришлось лечь
в больницу.
В одно мгновение фантастически счастливая жизнь Майкла
разбилась вдребезги, превратившись в кошмар. Жена больна. Очень больна.
— Лимфома в поздней стадии, — вынесли приговор врачи, —
редко бывает в столь молодом возрасте, но, к сожалению, это случается.
Молодые люди посетили множество госпиталей и клиник,
надеясь, что где-то им смогут сказать иное. Но ответ везде звучал одинаково.
Неизлечимо.
Как принять такое?! Толланд тут же бросил работу в институте
Скрипса, напрочь забыл о телевидении и всю свою энергию сосредоточил на Шейле. Она
должна поправиться! Да и сама Шейла упорно сражалась, перенося боль с такими
мужеством и терпением, что Майкл не мог не восхищаться ею. Он водил жену гулять
на их любимый пляж, кормил полезными для здоровья блюдами, которые сам и
готовил, и бесконечно рассказывал о том, что они будут делать, когда она
вылечится.
Однако этому не суждено было произойти.
Через семь месяцев Майкл Толланд сидел у постели умирающей
жены в унылой больничной палате. Он с трудом узнавал свою Шейлу. Безжалостность
рака можно сравнить лишь с жестокостью химиотерапии. Цветущая молодая женщина
превратилась в настоящий скелет. Последние ее часы оказались самыми страшными.
— Майкл, — произнесла она слабым, бесцветным голосом, — пора
уходить. Отпусти меня.
— Не могу.
Толланд не скрывал слез.
— Но ты ведь такой сильный, — настаивала Шейла. — Ты все
сможешь. Обещай, что найдешь новую любовь.
— Я больше не захочу и не смогу любить! — отрезал Майкл.
— Придется научиться.
Шейла умерла кристально чистым воскресным утром, в июне.
Майкл Толланд чувствовал себя сорванным с якоря кораблем, бесцельно, не
подчиняясь управлению, дрейфующим в бескрайнем бурном море. Целыми неделями он
не отдавал себе отчета в происходящем вокруг. Друзья искренне пытались помочь,
но его гордость не выдерживала их сочувствия.
И наконец он понял, что пришла пора сделать окончательный
выбор. Или работа, или смерть.
Не позволяя себе расслабиться, он с головой окунулся в
«Удивительные моря». Программа буквально спасла Майклу жизнь. За четыре года
она окончательно оформилась и стала необычайно популярной. Несмотря на усилия
друзей найти Майклу пару, больше нескольких свиданий с женщинами он не
выдерживал. Все знакомства заканчивались или ничем, или взаимным
разочарованием. В недостатке общения с представительницами прекрасного пола он
винил напряженный график работы: поездки, съемки, подготовка программ —
бесконечный замкнутый круг. Друзья, однако, понимали, что причина в ином. Майкл
Толланд просто не был готов к новым серьезным отношениям.
Волшебная картина мерцающего впереди бассейна отвлекла его
от мрачных раздумий. Майкл стряхнул с себя холод воспоминаний и подошел к воде.
В сумраке купола водяная гладь, казавшаяся столь неожиданной среди ледовой
пустыни, поражала магической, сюрреалистической красотой. Поверхность бассейна
светилась, словно залитый лунным светом пруд. Глаза Толланда не могли
оторваться от световых точек, искрящихся на поверхности. Казалось, кто-то
щедрой рукой рассыпал здесь голубые блестки. Майкл остановился и долго смотрел
на необычное сияние.
Что-то в нем казалось странным.
Поначалу он подумал, что сияние представляет собой лишь
отражение далекого света софитов. Но нет, дело вовсе не в этом. Искры сияли
зеленоватым оттенком и ритмично пульсировали, словно поверхность воды жила
собственной жизнью, освещаясь изнутри.
Удивленный Толланд зашел за пилоны и остановился у края
бассейна, чтобы рассмотреть все повнимательнее.
