— Мисс Секстон хочет поговорить непосредственно с самим
президентом. Она даже просила меня задержать пресс-конференцию. Я обещала...
Тенч сделала шаг вперед и зашипела:
— Давайте-ка я объясню вам, что надо делать, а что не надо!
Не надо ничего обещать дочери оппонента! Зато следует выполнять мои
распоряжения! Уверяю вас, что, пока я не узнаю, в чем дело, вы все равно дальше
не пройдете!
Телефонистка взглянула на президента. Его плотным кольцом
окружали техники, стилисты, советники, уточняющие последние детали предстоящего
выступления.
— Осталось шестьдесят секунд! — раздался голос координатора.
На борту «Шарлот» Рейчел Секстон стремительно мерила шагами
тесное пространство. Внезапно в трубке раздался щелчок.
Потом послышался резкий, хрипловатый голос:
— Алло!
— Президент Харни? — дрожащим от волнения голосом спросила
Рейчел.
— Марджори Тенч, — поправил голос. — Старший советник
господина президента. А кем бы ни были вы, хочу напомнить, что хулиганские
звонки в Белый дом нарушают...
— Ради Бога! Это вовсе не хулиганство! Говорит Рейчел
Секстон. Я сотрудница службы связи с разведкой и...
— Я прекрасно знаю, кто такая Рейчел Секстон. А потому очень
сомневаюсь, что вы — это она. Вы позвонили в Белый дом по открытой линии и
потребовали задержать весьма важную пресс-конференцию президента. Подобный
поступок не соответствует...
— Послушайте, — вспылила Рейчел, — пару часов назад я
выступала перед аппаратом Белого дома, рассказывая о метеорите. А лично вы
сидели в первом ряду. И наблюдали за моим выступлением по телевизору, стоящему
на столе президента. Было такое?
Тенч несколько секунд помолчала.
— Мисс Секстон, что все это значит?
— Это значит, что необходимо как можно быстрее остановить
президента! Данные о метеорите — ложные! Нам только что стало известно, что
метеорит был искусственно помещен в лед — введен снизу. Не знаю, кто это сделал
и зачем. Все обстоит совсем не так, как кажется с первого взгляда. Президент
сейчас сообщит заведомо неверные сведения. А потому я...
— Подождите-ка! — Тенч понизила голос, перейдя почти на
шепот. — Вы хоть понимаете, что говорите?
— Да, понимаю! Подозреваю, что администратор НАСА затеял
крупное мошенничество. Во всяком случае, задержите пресс-конференцию минут на
десять, пока я объясню мистеру Харни, в чем дело. Ведь кто-то всерьез пытался
нас убить! Это не шутки!
В голосе Тенч зазвучали ледяные нотки.
— Мисс Секстон, позвольте предупредить. Если вы
засомневались, стоит ли поддерживать Белый дом в этой кампании, то надо было
подумать об этом задолго до того, как лично и от лица президента подтверждать
данные о метеорите.
— Что вы говорите?
Рейчел поняла, что Марджори Тенч не хочет ни слушать, ни
понимать ее.
— Ваше поведение омерзительно. Звонок по незащищенной линии
— дешевый трюк. Данные о метеорите фальшивые? Кто из сотрудников разведки
использует радиотелефон для того, чтобы звонить в Белый дом и сообщать
секретную информацию? Нет сомнений, что вы делаете это нарочно, чтобы
кто-нибудь услышал ваши слова.
— Погибла Нора Мэнгор! И доктор Мин мертв. Вы должны известить...
— Хватит! Не знаю, к чему вы клоните, но предупреждаю и вас,
и любого, кто подслушивает сейчас наш разговор: Белый дом располагает
записанными на видеопленку свидетельствами виднейших ученых НАСА, нескольких
крупнейших независимых специалистов и вашим собственным комментарием, мисс
Секстон. Все в один голос подтверждают истинность данных, полученных
космическим агентством. И можно лишь догадываться, почему вы вдруг передумали,
изменив свое мнение. В чем бы ни заключалась причина подобных действий, с этой
минуты считайте себя отстраненной от всего, что связано с этим открытием. А
если попытаетесь запятнать его еще хоть одной грязной уловкой, уверяю: НАСА и
Белый дом выдвинут вам обвинение в оскорблении чести и достоинства. Причем так
быстро, что вы не успеете даже сложить чемодан, отправляясь в тюрьму!
Рейчел открыла было рот, чтобы произнести хоть что-нибудь в
свою защиту, но слова никак не складывались в предложения.
— Зак Харни проявил по отношению к вам щедрость и
благородство, — продолжала наседать Тенч. — Честное слово, все это сильно
отдает фарсом в духе сенатора Секстона. Оставьте свои шутки немедленно, а не то
мы подадим в суд. Уверяю, что так оно и будет.
Линия отключилась.
Когда капитан постучал в дверь, Рейчел все еще стояла с
открытым ртом.
— Мисс Секстон, — осторожно позвал он, — нам удалось поймать
слабый сигнал Канадского национального радио. Президент Зак Харни только что
начал пресс-конференцию.
Глава 68
Зак Харни стоял на трибуне в пресс-центре Белого дома. Он
ощущал жар софитов и знал, что в эту минуту на него смотрит весь мир. Те, кто
почему-то не услышал о важном предстоящем событии по радио, по телевизору или
не прочел в Интернете, все равно узнали — от соседей, коллег, членов семьи. Так
что к восьми вечера каждый, кто не жил в пещере в полном одиночестве, размышлял
о теме президентского обращения. В кафе, барах, гостиных всего мира миллионы
людей приникли к экранам телевизоров, не скрывая волнения.
Именно в такие моменты, стоя лицом к лицу со всем миром, Зак
Харни особенно ясно ощущал груз возложенного на него бремени. Те, кто
утверждает, будто власть не наркотик, просто никогда не имели ее и не ощущали
ее мощной притягательной силы. Однако сейчас, начиная выступление, Харни
внезапно почувствовал скованность. Он не относил себя к людям, подверженным
страху сцены. Тем более испугало его странное ощущение неуверенности, дурное
предчувствие, которое нахлынуло так неожиданно.
Он постарался убедить себя, что дело просто в сегодняшней
многомиллионной аудитории. И все же, несомненно, присутствовало что-то еще.
Инстинкт. Нечто совсем неожиданное. Это была такая малость, и все же...
Он приказал себе забыть, не обращать внимания. Но не мог.
Тенч! Несколько мгновений назад, готовясь выйти под свет софитов, он заметил,
что в желтом фойе Марджори Тенч разговаривает по беспроводному телефону. Это
само по себе выглядело странно, но еще более странным казалось присутствие
рядом штатной телефонистки Белого дома. Та стояла с белым от напряжения и
волнения лицом. Харни не мог расслышать, о чем шла речь, однако видел, что тема
вызвала у советницы недовольство. Тенч отчитывала невидимого собеседника с
яростью и злобой, вовсе ей не свойственными, даже при ее авторитарности и
резкости. Президент выдержал паузу, а потом вопросительно взглянул на советницу.
