Секстон вспомнил о недавних дебатах на Си-эн-эн и испугался,
что сейчас ему станет плохо. Сеть, которую он так старательно плел вокруг НАСА
на протяжении последних месяцев, внезапно опутала его самого и теперь
стремительно тянула на дно. Он выглядел круглым дураком. Белый дом играл им,
словно пешкой. С ужасом представлял сенатор карикатуры, которые обязательно
появятся в завтрашних газетах. Его имя непременно будет звучать в анекдотах.
Через несколько дней они расползутся по стране в невиданном количестве.
Разумеется, ни о каком негласном финансировании его избирательной кампании
больше не может быть и речи. Все изменилось. Люди, еще совсем недавно сидевшие
в этой квартире и мечтавшие об успехе своих корпораций, собственными глазами
увидели, как мечты смыло в унитаз. Приватизация космоса на полной скорости
врезалась в кирпичную стену.
Сделав еще глоток коньяка, сенатор поднялся и с трудом,
неровным шагом, подошел к рабочему столу. Взглянул на лежащую рядом с телефоном
трубку — он сам снял ее. С каким-то мазохистским интересом, прекрасно сознавая
все безумие этого действия, он медленно, аккуратно положил трубку на место и
начал считать секунды.
Раз... два... Телефон зазвонил. Он дождался, пока сработает
автоответчик.
— Сенатор Секстон, это Джуди Оливер из Си-эн-эн. Я хотела бы
дать вам возможность отреагировать на объявленное открытие НАСА. Позвоните мне,
пожалуйста.
Она отключилась.
Секстон снова принялся считать. Раз... Опять звонок. Сенатор
не пошевелился, предоставив говорить автоответчику. Еще один журналист.
Не выпуская из рук бутылку, Секстон побрел к двери балкона.
Толкнул ее и вышел в холодный вечер. Облокотившись на перила, вгляделся через
весь город в далекий освещенный фасад Белого дома. Дул сильный ветер, и
казалось, огни насмешливо подмигивают.
Сволочи, думал он. Веками человечество искало доказательства
существования жизни во Вселенной. И в итоге обнаружило их в том же чертовом
году, когда проходят его выборы. И это не просто неудачное совпадение, это злой
рок. В каждом окне, повсюду, насколько хватало глаз, работал телевизор.
Интересно, где сейчас Гэбриэл Эш? Это все из-за нее. Она регулярно снабжала его
информацией о провалах НАСА.
Он снова отхлебнул из бутылки. Чертова Гэбриэл! Она виновата
в его провале!
На другом конце города, в хаосе и кутерьме производственной
студии корпорации Эй-би-си, Гэбриэл Эш едва держалась на ногах. Сообщение
президента грянуло словно гром среди ясного неба, моментально ввергнув ее в
полуобморочное состояние. Девушка стояла, словно приклеенная к полу, посреди
огромной комнаты, тупо уставившись на один из множества мониторов. А вокруг
кипели страсти.
В первые секунды после объявления воцарилась мертвая тишина.
Она длилась лишь мгновение, тут же взорвавшись оглушающими криками репортеров.
Эти люди были профессионалами, а потому у них не оставалось времени на личные
переживания и размышления. Все это потом, когда работа закончится. А сейчас мир
хотел знать как можно больше, и корпорация Эй-би-си должна была удовлетворить
его желание. В этой драме соединилось все: наука, история, политические
коллизии — разливанное море страстей. Понятно, что этой ночью всем, кто работал
в сфере информации, было не до сна.
— Гэб! — Голос Иоланды звучал сочувственно. — Давай-ка я
снова отведу тебя в мой офис, пока здесь не сообразили, кто ты такая. А то
начнут тебя жарить на медленном огне — пытать, как теперь повернется кампания
Секстона.
Гэбриэл почувствовала, что ее ведут сквозь кипящую толпу в
аквариум Иоланды. Подруга усадила ее и дала стакан воды. Попыталась поддержать
улыбкой.
— Попробуй взглянуть на светлую сторону дела, Гэб. Кампания
твоего шефа, конечно, полетела ко всем чертям, но ты то — нет!
— Ну спасибо! Это просто грандиозно.
Голос журналистки стал серьезным.
— Девочка, я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас. Твоего
босса только что переехал огромный грузовик, и если тебя интересует мое мнение,
то скажу, что сенатор уже не поднимется. По крайней мере за то время, когда еще
можно что-то сделать. Но во всяком случае, никто не полощет твои фотографии на
экране телевизора. Серьезно. И это хорошие новости. Харни сейчас вовсе ни к
чему скандал на почве секса. Такой уж он у нас изысканно утонченный президент,
что говорить о сексе ему просто как-то не к лицу.
Слова подруги принесли Гэбриэл мало утешения.
— А что касается разговоров Тенч насчет нелегального
финансирования кампании... — Иоланда покачала головой, — что-то я сомневаюсь.
Харни всерьез собирается вести кампанию без негатива. Расследование дела о
взятках отнюдь не укрепит дух нации. Но настолько ли Харни патриотичен, чтобы
упустить шанс раздавить соперника чужими руками? Мне все-таки кажется, что Тенч
пичкала тебя сведениями о финансах Секстона, чтобы просто испугать. Она
рискнула в надежде, что ты сбежишь с его корабля и раздуешь бесплатный
сексуальный скандал на пользу президенту. Но согласись, Гэб, сегодняшний вечер
и так достаточно насыщен эмоциями. Так что впутывать в него еще и нравы
Секстона тебе не стоит!
Гэбриэл слабо кивнула. Секс-скандал оказался бы мощным
ударом, от которого Секстон оправился бы очень не скоро. А может, и вовсе не
оправился бы.
— Ты ее пересидела, Гэб. Марджори Тенч закинула удочку, но
ты не клюнула. А теперь ты совершенно свободна. Можешь отправляться домой.
Будут еще другие выборы.
Гэбриэл снова растерянно, безвольно кивнула, не зная, чему
же верить.
— Ты должна признать, — продолжала журналистка, — что Белый
дом просто блестяще провел Секстона. Заманил его на территорию НАСА, вовлек во
всю эту космическую историю, заставил сложить все яйца в одну корзину.
Гэбриэл невольно содрогнулась, подумав, что во всем этом
виновата именно она.
— А пресс-конференция, которую мы только что видели...
Господи, это же просто великолепно! Гениально! Не учитывая важности открытия,
блестящим было само исполнение. Прямая трансляция из Арктики! Документальный
фильм Майкла Толланда! Боже мой, да разве можно всему этому противостоять?
Сегодня вечером Зак Харни буквально сразил всех. Наверное, все-таки не случайно
этот парень попал в президенты.
— И останется им еще четыре года...
— Мне пора за работу, девочка, — опомнилась Иоланда. — Ты
сиди здесь, сколько захочешь. Можешь устраиваться поудобнее, как больше
нравится. А я, честное слово, через несколько минут загляну тебя проведать.
