Экстром прекрасно знал, что отвращение Пикеринга к
космическому агентству имеет куда более глубокие корни, чем недавняя история с
потерей спутника стоимостью в миллиард долларов прямо на стартовой площадке,
утечка секретных сведений или же борьба за квалифицированных сотрудников. В
действительности ненависть директора НРУ к НАСА подпитывалась бесконечной
драмой разочарования и личного горя.
Космический корабль НАСА «Экс-33», которым предполагалось
заменить нынешний корабль многоразового использования, опоздал на целых пять лет.
Это означало, что десятки программ по обслуживанию и запуску спутников были или
отменены вовсе, или отложены в долгий ящик. А недавно ярость директора НРУ в
связи с «Экс-33» достигла точки кипения — после того как он узнал, что НАСА
отменило этот проект. Финансовые потери составили девятьсот миллионов долларов.
Экстром направился к своему кабинету — отгороженному шторой
закутку. Уселся за стол и крепко сжал руками голову. Необходимо принимать
решение. День, начинавшийся так лучезарно, грозил закончиться истинным
кошмаром. Администратор попытался представить себя на месте Уильяма Пикеринга.
Что директор предпримет дальше? Человек такого ума не мог не понять всей
важности сегодняшнего открытия НАСА. И обязан был закрыть глаза на некоторые из
тактических шагов, предпринятых в отчаянии. Не мог он и не осознать те
непоправимые последствия, которые повлечет за собой осквернение этого
торжественного момента.
Что Пикеринг собирается делать с имеющейся в его
распоряжении информацией? Пропустит ли ее между пальцев или безжалостно
заставит НАСА платить за совершенные ошибки и промахи?
Экстром сморщился, словно от зубной боли. Он прекрасно
понимал, что последует.
В конце концов, Пикеринг мог предъявить НАСА куда более
серьезный счет... давняя личная трагедия в состоянии перевесить любую политику.
Глава 86
Самолет летел на юг вдоль канадского берега залива Святого
Лаврентия. Рейчел сидела молча, устремив взгляд в сторону кабины. Толланд и
Мэрлинсон тихо разговаривали. Несмотря на то что в массе своей данные
подтверждали подлинность метеорита, признание астрофизиком того факта, что
содержание никеля выходит за «установленные рамки средних параметров», подлило
немало масла в огонь подозрений и сомнений. Но хуже всего было даже не это.
Секретное внедрение метеорита под лед имело смысл исключительно как часть
блестяще срежиссированного мошенничества.
И тем не менее существующие научные данные указывали на
подлинность метеорита.
Рейчел снова посмотрела на образец, который все еще крепко
сжимала в руке. Поблескивали крошечные хондры. Майкл и Корки сейчас как раз
обсуждали эти металлические вкрапления, говоря на малопонятном научном языке.
Звучали термины: выровненные уровни оливина, метастабильные стеклянные матрицы,
метаморфическая регомогенизация... Но все-таки смысл разговора не вызывал
сомнений: ученые сходились во мнении, что хондры, несомненно, имеют внеземное
происхождение. Здесь данные не подтасованы.
Рейчел перевернула образец и провела пальцем по краю, где
была заметна часть корки сплава. Обугленная поверхность казалась относительно
свежей — определенно не трехсотлетней. Корки утверждал, что из-за «упаковки» во
льду камень не подвергался воздействиям атмосферы, а потому и не испытал
эрозии. Это казалось логичным. Рейчел видела по телевизору программы, в которых
показывали человеческие останки возрастом в четыре тысячи лет, извлеченные изо
льда. На них сохранилась даже кожа.
Внезапно в голову пришла странная мысль. Определенно была
упущена часть информации. Интересно, этот вопрос остался без внимания потому,
что ей сообщили лишь поверхностные данные, проведя беглый обзор, или же об этом
просто забыли сказать?
Рейчел резко обернулась к Мэрлинсону:
— А кто-нибудь занимался датированием корки сплава?
Корки растерянно взглянул на нее:
— Что-что?
— Горелую часть кто-нибудь изучал? То есть известно ли
наверняка, что камень обгорел именно во время падения Юнгерсольского метеорита?
— Извини, — пожал плечами астрофизик, — но это невозможно
установить. Окисление сдвигает все необходимые характеристики изотопов. А кроме
того, скорость распада изотопов слишком мала, чтобы можно было измерить возраст
чего-то моложе пятисот лет.
Рейчел с минуту подумала. Теперь понятно, почему время
образования корки не включено в свод данных.
— Так, значит, получается, что камень мог обуглиться и в
Средние века, и всего лишь неделю назад?
Толланд усмехнулся:
— К сожалению, наука не способна пока дать ответы на все
возникающие вопросы.
Рейчел начала рассуждать вслух:
— Корка сплава — всего лишь очень сильно обгоревшая
поверхность. Судя по словам Корки, корка на камне могла появиться в любое время
на протяжении полтысячелетия, причем массой различных способов.
— Не так, — возразил Корки. — Массой различных способов?
Нет. Только одним способом. Пройдя сквозь атмосферу.
— И другой возможности не существует? Как насчет печи?
— Печь? — переспросил ученый, словно не веря тому, что
слышит. — Мы рассматривали образцы под электронным микроскопом. Даже самая
чистая печь оставила бы следы топлива на поверхности камня. Все равно какого
топлива: ядерного, химического, ископаемого. А кроме того, как насчет борозд от
трения в атмосфере? Их в печи не получишь.
Рейчел совсем забыла о существующих на поверхности метеорита
бороздах, четко определяющих направление падения. Похоже, он действительно
летел в атмосфере.
— А как насчет вулкана? — предположила она. — Выбросы из
кратера?
Корки покачал головой:
— Нет, сплав слишком чистый.
Рейчел взглянула на Толланда. Океанограф кивнул:
— Извини, но я имею кое-какое представление о вулканах, и
подводных, и наземных. Корки совершенно прав. Вулканические выбросы несут
десятки токсинов: двуокись углерода, соли сероводородной кислоты, соляную
кислоту. Все эти вещества мы обнаружили бы при электронном сканировании. Так
что, хотим мы или нет, эта корка сплава является результатом исключительно
чистого горения при прохождении плотных слоев атмосферы.
Рейчел вздохнула и отвернулась к окну. Чистое горение.
Словосочетание почему-то задело. Она снова повернулась к Толланду:
— А что ты имеешь в виду под чистым горением?
Океанолог пожал плечами:
— Только то, что под электронным микроскопом мы не видим
остатков топлива, значит, горение было вызвано кинетической энергией и трением,
а вовсе не химическими или ядерными процессами.
