– Бородатый, – сразу поняв скрытый вопрос, ответил Полищук. – Может, я чего-то с дерева не разглядел. Они пили пиво?
– Ужинали, пили пиво, я к бутылкам не приглядывался. Но по крайней мере одна двухлитровая у них была.
– Мог ли еще кто-то сидеть в машине?
– Мог, – уверенно сказал антиквар. – Дверца была открыта и заслоняла внутренности. Потом бородатый забрался в машину. Я думал, он там заснет, но он потом вылез и ушел… вот не могу вспомнить, взял ли он с собой лопату…
– Я его видел с лопатой. Но копал он в каком-то неожиданном месте.
– Да, я тоже заметил. Но я его не видел! Я видел, как он пошел в это неожиданное место. И тогда я вернулся к дубу… то есть к вам…
– Н-надо п-по горячим следам п-посчитать время, – пьяноватым голосом сказал Полищук, и Тоне стало противно. Она поставила стаканы на журнальный столик и встала у окна, всем видом показывая: ты, невоспитанная скотина, сел на мою постель, делить ложе с господином Хинценбергом я не собираюсь, и мне просто интересно, когда ты обратишь внимание на то, что ты – сидишь, а женщина – стоит?
– Не возражаю. Деточка, ты ешь. Ты тогда уже спала, тебе сказать нечего, – тут антиквар с подозрением посмотрел на стоящую Тоню, но никак ее гордой позы не прокомментировал.
– Кофе.
– Да, Сергей, сейчас налью.
– Черт, как я влип. Как я влип!..
И тут за окном завыла автомобильная сигнализация.
– Моя! – воскликнул Полищук, вскакивая. – Ну, я сейчас с этой сволочью разберусь!
– Сергей, Сергей! Вы что, забыли? Ее же нельзя угнать! – напомнил антиквар. – Мало ли что? Кот мог на нее прыгнуть…
– Сейчас я с этим котом поговорю!
Полищук вскочил с постели, задел столик, стакан с кофе подпрыгнул, напиток выплеснулся Тоне на ноги. А следователь, ничего не замечая, выскочил из номера.
– Деточка, туши свет! – приказал Хинценберг. – Мы посмотрим в окно, что там такое…
– Это добром не кончится, – ледяным голосом произнесла Тоня. – Когда пьяный лезет в драку, его могут хорошо побить.
– А тебе бы хотелось, чтобы Сергея хорошо побили?
На эту провокацию Тоня не ответила, а потушила свет.
«Метрополь» уже более ста лет стоял на Церковной улице, в самой серединке старой Кулдиги, и все ее сокровища были в трех шагах от входа – церковь Святой Екатерины, где крестили герцога Якоба, построенная в годы его правления, аптека, неплохо сохранившийся с семнадцатого века дом Стаффенхагена. Тут же был и самый старый деревянный дом Кулдиги – считалось, что он построен в 1630 году. Вдоль длинного серого фасада «Метрополя» стояло несколько машин – Тоня и Хинценберг сверху увидели их крыши. Возле одной действительно стоял мужчина, был и второй – его ноги торчали из окошка боковой дверцы. Первый помогал ему, пропихивая его поглубже, а машина дико завывала.
– Маразм, – сказал антиквар. – Они сейчас всю Кулдигу на ноги поднимут. Но это не угонщики…
Из гостиничной двери выбежал Полищук. И стало ясно, что он в экстремальных случаях не тратит времени на разговоры. Без всяких церемоний он заехал в ухо одному грабителю, тот устоял на ногах кинулся в бой. Торчавшие из машины ноги взбрыкнули, вор стал выкарабкиваться обратно.
Полищук пытался приблизиться к противнику, чтобы взять его на прием, тот отскакивал.
– Я сейчас вызову полицию! – Тоня схватила лежащий на столике мобильник.
– Погоди, не позорь Сергея! У него же всего один противник. Над ним смеяться будут, если сам не справится.
– Господин Хинценберг, вы, вы!..
Тоня от возмущения все умные слова растеряла.
Телефона здешней полиции она не знала и кинулась вниз, к дежурной. Но та уже звонила и требовала прислать патрульную машину. Тогда Тоня выскочила на улицу. Сделала она это вовремя – грабитель, задом вылезший из машины, и явно собирался напасть на следователя сзади.
Тут оказалось, что у Тони от возмущения не вся сообразительность пропала – кое-что уцелело.
Не вмешиваясь в драку, она подбежала к неведомо чьей машине и ударила по капоту кулаком. Сразу заголосила сигнализация, а Тоня уже была возле другой машины, уже будила ее крепким ударом. Окна второго этажа «Метрополя» распахивались, высовывались заспанные хозяева, которые не для того приехали на своих дорогих тачках в провинциальный городок, чтобы их лишиться.
Двое мужчин, покусившихся на многострадальную собственность Полищука, пустились наутек, он – следом.
– Стойте, Сергей, стойте! – кричал из окна Хинценберг – Они же вас заманивают! Это – ловушка!
Тоня, поняв, что следователь в общем шуме не разобрал разумных слов, побежала за Полищуком.
Собираясь в Кулдигу, она обула босоножки почти без каблука, и бежать ей было легко. Вот только крикнуть про ловушку она никак не могла – некий тормоз внутри не позволял ей кричать на улицах. Наверное, ради спасения собственной жизни – и то не позволил бы.
Она была сильно зла на Полищука. Он даже не заметил, что облил ей штаны своим кофе. «Интересно, – на бегу подумала она, – сколько он выпил, сколько в него влезает? И пил ведь наверняка не приличный коньяк, а пошлую дешевую водку, то-то утром от него будет разить перегаром!»
Видимо, именно злость помогла забыть о тормозе. Тоня ненавидела следователя – и как раз поэтому должна была сейчас спасти его, дурака, из примитивной ловушки, чтобы он понял: он – пьяный бестолковый и бесполезный дурак!
Хинценберг был прав – эти люди убегали узкими старыми улочками, бежали к маленькой, в ширину – метра три, не больше, но шустрой речке Алекшупите, которая бурно неслась через город, ныряла под мостики и могла своим стремительным течением утащить тело к мельничной плотине – лови его там в темной воде среди ночи…
– Назад! – крикнула Тоня. – Ловушка! Назад!
Не исключено, что как раз в этот момент у Полищука и без Тони наступило бы просветление. Он пробежал, замедляя темп, еще несколько шагов и остановился. Остановилась и Тоня – в двадцати шагах от него.
Они смотрели друг на друга в свете единственного старинного фонаря. Тоня ощутила неловкость – надо же, носиться, как дурочка, за агрессивным алкоголиком! Она повернулась и пошла к гостинице.
Полищук нагнал ее уже на Церковной улице. Ни слова не говоря, он пошел рядом, растирая левой рукой правую.
Машины у гостиницы уже замолчали.
Полищук остановился возле «хонды-цивик», изучил выбитое боковое стекло, еле слышно выругался. Тоня поняла, что и это с его стороны – чудовищная галантность.
Подкатил патрульная машина, и из нее вывалился пьяный Думпис, которому полагалось бы вернуться в Снепеле, но он предпочел компанию и спиртное.
– Опять ты? – спросил он. – Что случилось?
