В общем, регистрация новой артели особого внимания, как показалось Рунге, не привлекла, интереса и ажиотажа не вызвала. И это было именно то, что нужно. Артель потребовалась Рунге как площадка для главного: легализации выхода к Золотой Чаше. Что и говорить, золотопромышленник Кузнецов название таежному сокровищу дал красивое. Да и только!..
Когда вслед за чертежиками старого проныры Шнелля, добытыми у стариков Шейнов, в феврале 1995-го у Рунге в руках, наконец-то, оказалось описание таинственного месторождения, сделанное Кузнецовым, он возликовал! Но вскоре выяснилось, что триумфовать рановато. Описание, из-за которого пришлось буквально пуститься во все тяжкие, ничего особенного не представляло. Заявка на территорию для золотодобычи. Общие фразы, общие расчеты, довольно условная привязка к местности. Непосредственно этот участок застолбить у Рунге пока не получалось. В правительстве Бурятии и в Москве тянули резину. Мол, место там бесперспективное, еще в пятидесятые годы точка, собственно, поставлена.
Да, - это Рунге было известно - неподалеку от лакомого куска Тункинских гольцов, километрах в семидесяти юго-восточнее своенравного и непредсказуемого весенними и осенними паводками Шумака, еще в 1952 году геологи наткнулись на небольшое, но исключительно богатое по содержанию месторождение рудного золота. Тогда и потеряли в Иркутске и Улан-Удэ интерес к легенде о найденном каторжником Деминым саянском Эльдорадо.
А легенда эта, надо сказать, была довольно популярна. Живет, почитай, полтора века, обрастая выдуманными подробностями и мистическим страхом. Кто только не шарился по тайге, выискивая сокровищницу беглого каторжника. Костей осталось на крутых осыпях угрюмых скал и в темной лесной чаще!..
Месторождение на Шумаке перелопатили быстро и основательно, превратив несколько квадратных километров в лунный пейзаж. Оный лишь по истечении без малого полувека, в силу естественных природных процессов, никакими человеческими потугами в плане рекультивации не сопровождаемыми, мало-помалу обрел подобие природного ландшафта.
Рунге озвучил во властных кабинетах желание изучить старое месторождение основательнее, исследовать отвалы. Чего вбивать деньги в оборыши, говорили ему, идти по хвостам нерентабельно: искать драгметалл на отработанных участках - удел старателей- любителей, заключивших договор «фифти-фифти» с артелью, а не серьезных людей. Но Рунге настойчиво пробивал разрешение на изыскательские работы в том районе. Просеяв с упорством истинного старателя тонны информации, чтобы выискать крупинки истины, он не просто был уверен, он знал: Золотая Чаша есть. И он ее найдет. А пока «Черемшанка» и на бедной россыпи поработает.
Куда хуже были последние поползновения. Зашевелились экологи - нынче же их время. Это раньше на «зеленых бойцов» смотрели, как на блаженных, а ныне законов напринимали! Рунге попытался прозондировать ситуацию - тоска! Местное экологическое войско носилось, как дурень с писаной торбой, с идеей Тункинского национального парка. Курортная, дескать, зона, уникальный уголок природы, целебные воды!.. И ведь, пробили, уроды, закон о национальном парке! Его границы, даже по самым придирчивым оценкам Рунге, опасно граничили с предполагаемой зоной Золотой Чаши. И это была вторая причина, из-за которой во властных кабинетах нужного Рунге решения не принимали.
Массу времени, средств, не говоря уже о сожженных нервных клетках, отняло и перебазирование из Читы в Иркутск. Но тут и не в Золотой Чаше дело. Решения требовала общая ситуация: затрещал фундамент благополучия и легального бизнеса.
ДО НЕДАВНЕГО времени Евгений Михайлович чувствовал себя в столице Забайкалья прекрасно. Разве что пинком не распахивал двери в высокие кабинеты. Весом, авторитетен. К его мнению прислушивались, с ним советовались, хотя никаким пиаром Рунге не грешил. Его деньги, его возможности прекрасно пиар заменяли.
Давно известно: финансово состоятельная фигура всегда на виду. Масса народу убивает немало времени поиску и классификации состоятельных господ. Кто-то их классифицирует как реальных налогоплательщиков, кто-то - как потенциальных спонсоров, кто-то - из обывательской зависти, кто-то - в корыстных уголовных целях.
Но побеждает спонсорский интерес. Официальный и неофициальный, благой и кусочный. Спонсорская потенция имярека - вот она, питательная среда для развития уважения к имяреку или роста ненависти к нему. Ну, а уж внимания!.. Господа при больших деньгах - будь то их собственные капиталы или активы возглавляемого ими предприятия, концерна или иного юридического лица - всегда в центре внимания власть предержащих, средств массовой информации и обывательского интереса, подогреваемого, опять же, этими самыми СМИ.
Абрамович купил, Дерипаска решил, Потанин сказал, Миллер отметил. Пупкин снова женился, Бубкин снова развелся. Этот вновь расскандалился в Куршевелях, а этот - на Лазурном берегу. Вексельберг скупил все яйца Фаберже, а Ходорковскому захотелось в политику.
Вот последнее - вовсе ни к чему. Чревато. Вылетает имярек из бомонда в небытие. Хотя и не всегда. Вон, того же Ходорковского взять. Который год скитается бедолага по тюрьмам, а интерес к нему, как спонсору, не пропадает!
В офисе Рунге тоже появлялась эта бойкая мадама, которая вокруг оказавшегося на забайкальских просторах «зэка», ранее с блеском рулившего ЮКОСом, устраивает ажиотаж и суету. Поднаторела в свое время в политической трескотне! Во власти оказаться хотелось ей и дружку ее - до писка. С каким демократическим порывом и благородством вещала парочка электорату о своей гиперпотенции в радении за народные интересы. Дружок пролез на депутатское место. У мадамы не получилось - беременность, образовавшая в ходе политической борьбы, не позволила. И радоваться бы за дамочку - что прекраснее материнства! И радовались. Как и тому, что пикантная ситуация несколько расчистила местный политический горизонт. Не вышло народного трибуна и из дружка. Но по- человечески можно было порадоваться и за него - осел в столице, посасывает радости жизни в доступном объеме.
Но дамочка, как немного погодя выяснилось, не уподобилась пушкинской «орлице над орленком». Наоборот, вновь, с клекотом, ринулась в политические сражения. Впрочем, при чем тут политика? Мадама смекнула, что если волну поднять вокруг бывшего владельца ЮКОСа, то вполне может перепасть спонсорский кусман, а уж отколупнуть от кусмана. Быть у колодца да не напиться!
К Рунге тоже с аналогичными потугами нарисовывалась, но когда бы он не был наслышан о мадаме. И прочих просителей - хоть пруд пруди. Всем - дай, дай, дай. Взамен - будут славить в веках. А медные трубы - слава! - ба-а-льшое искушение! Многим хочется выглядеть белым и пушистым. Особенно, если с уголовной скорбью первоначальный капиталец сколачивался. Но вот, прошло время, распальцовка забылась, срок давности минул, денежки крутятся, капиталец растет, как и пузон его владельца. И наступает время бронзоветь, если ты до этого времени дожил, а не раньше тебя, в связи с упомянутыми скорбными обстоятельствами, уже запечатлели в мраморе или граните.
Время бронзоветь - прекрасное время. И для владельца оного желания, и для исполнителей желаний как таковых. С удовольствием рубит бюст для «родины героя» скульптор - знает, что ваяет за реальные наличные, а не за будущее, призрачное и малоосязаемое, искусствоведческое признание (которого, к тому же, может и не быть или, хуже того, - его заменит хула критиков). Аналогичные чувства и у мастера кисти. А каким вдохновением наполнен художник слова - строчит за листом лист, рождая «шедевр»: романчик там, повестушку - в полтора десятка авторских листов. И вот уже трещат книжные полки от последней работы известного литератора, расшаркивается он на презентации своего детища.
