- Давай. А я, Вован, кстати, многих краеведов в Чите знаю. По- моему и с этим, Кармановым, мы пересекались. Да-да, точно, припоминаю. Он меня еще в гости зазывал, обещался показать старые фотографии Харбинской ярмарки прошлого века. На улице Анохина он живет.
- Не-а, старик, п-путаешь! К-карманов - по Бутина, в-вверху, где магазин «Б-багульник», т-там еще т-такой с-старый дом стоит, по правой стороне, если смотреть на телевышку. А на Анохина. Это не Карманов. Слу-ушай, Юрик. А к-как и вп-правду?
- Чего «вправду»? - Максюта насторожился.
- Ну, п-про золото это. Лежит себе в тайге, жилой н-несметной, н- невиданной. Это с-самое «з-золото Маккенны». Слу-у-шай! А как, и в самом деле, этого кооперативщика Лоскутникова за золото и ухайдокали, а?! О-о!.. Сю-у-у-жет!..
Глазки у Вовчика загорелись, хмель, казалось, улетучился. Николаев заелозил на скамеечке, заменяющей в кабинке стулья.
- Да. А может, старик, жахнуть такую версию? Давно нормальной «жарехи» в местной прессе не было. Как думаешь? Добротное журналистское расследование, на разворот, с броским заголовком. Идея!.. Надо будет старичка-боровичка навестить. Займусь!.. Где- нибудь через недельку-другую. Как отгремит международный женский. Помнишь, стишок был? «Восьмое Марта близко-близко, и сердце бьется, как олень: не подвела бы только писька в международный женский день!» - с пьяным пафосом проорал, вскочив, Вовчик и снова плюхнулся на место. - Наливай! Выпьем за гениальную идею! Это будет бомба, Юран! И я снова умою всех! Особенно своего соседа-сердцееда! Бездарного опера!.. Ха, теперь уже бывшего опера!.. Спекся, Димка Писаренко!.. И насрать мне на него, и на Лидку. Сука! Все они уроды!..
Максюта смотрел на бушующего журналюгу-алконавта и устало размышлял о том, что мир оказался до омерзения тесен. Тут тебе и Лоскутников, тут и Писаренко. Очень много впечатлений для одного вечера. Пора бы и закончить «четверть часа», отведенного репортеру на интервью.
- Вован, я не понял, - перебил тираду Вовчика Максюта, булькая в стопки водку. - Пьем за всякое говно! И ты чего-то завелся. А завтра
- святой праздник нормальных мужиков! За двадцать третье февраля
- красный день календаря! Ура!
- Ура-а-а! - заорал Вовчик, пытаясь подняться опять. Но получилось только вылить в рот стопку.
Потом Вовчик медленно обвел глазами кабинку, аккуратно поставил стопку на столешницу и уклался щекой на вытянутую через весь столик левую руку. Он спал.
Вот и славно, подумал Максюта, всё - по Штирлицу. Утром, протрезвев, журналюга только и вспомнит, что пили за «день мужика»
- последнее только и помнится. Впрочем, с учетом неуемной тяги гиены пера к сенсациям, реальность его намерений заняться поиском подробностей истории про саянское золото исключать нельзя.
Максюта вытряс на стол пухлую барсетку Вовчика, пролистал обнаруженный среди авторучек, початых упаковок жевательной резинки, ключей и скрепок паспорт. Так и есть, адресок знакомый. Когда вокруг опера петли вили, то выяснили и его домашний адрес. Сосед, значит, он с «Вованом». Только, вроде, экс-опер там появляется редко. У подруги квартирует. Но, все равно, наследить там ни к чему.
Максюта с брезгливостью посмотрел на храпящего Вовчика, потом перевел глаза на часы. Засиделись, однако. Он вышел из домика и прошел на кухню, спросил телефон.
- Виталик, подскочи с ребятами в Угдан, в «Близнецы». Заберешь меня и машину.
Через час мычащее бревно Вовчика Николаева было доставлено домой и водружено на продавленную тахту. Прописка в паспорте с местом проживания совпала, ключи к дверному замку подошли.
Максюта бросил барсетку на полку в тесной прихожей и захлопнул за собой дверь. На вопросительный взгляд Виталика бросил:
- Завтра. И не здесь.
ВОВЧИК еще раз основательно обшарил все карманы. Нет, зажигалки не было. А курить хотелось зверски. Он снова поплелся по Амурской.
На перекрестке назойливо мигал желтым светофор. Напротив светились витрины цепочки киосков, притулившихся к забору привокзального стадиона «Труд». «Во, там огоньком и разживемся», - подумал Вовчик и медленно побрел через улицу к киоскам. Из-за самого крайнего к нему навстречу вывернули две фигуры.
- Мужики! - заорал Вовчик. - С праздничком! Огоньку не найдется?
- Есть огонек, земеля.
МВД РФ
УПРАВЛЕНИЕ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ЧИТИНСКОЙ ОБЛАСТИ
Исх. № 29/147_______ ДЕЖУРНАЯ СЛУЖБА__________ Экз. № 2
О П Е Р А Т И В Н А Я С В О Д К А
О преступлениях и происшествиях за 24 февраля 1995 года
Самоубийства:
58. 24.02.95 г. в 11-30 обнаружено: в г. Чите по месту жительства покончил жизнь самоубийством - повесился Карманов В.А., 1921 г.р., прож. ул. Бутина, ., пенсионер. Накануне злоупотреблял спиртным. Время смерти приблизительно - 23.02.95 г. 14.00-17.00. Проверку проводит Центральный ОВД (Ф-2 № 1347).
Обнаружения трупов:
61. 24.02.95 г. в 02-40 час в г. Чите на ул. Амурской, в 25 м от перекрестка с ул.Ленинградской, на углу здания по адресу: Амурская, 99 на тротуаре обнаружен труп Николаева В.Н., 1951 г.р., прож. ул. Горького,..., собственного корреспондента в Чите газеты «Столичный вестник» (г. Москва), с проникающей раной затылочной части черепа. Накануне употреблял спиртное. Выезжала СОГ. Проверку проводит Центральный ОВД (Ф-2 № 1338).
- Похвально, Юра, похвально, - Е.М. с удовольствием разгладил ладонью ксерокопии, обнаруженные в квартире краеведа Карманова.
Максюта наклонил голову.
На этот раз он пошел сам. В День защитника Отечества заслал к старичку Светика. Та вручила старому краеведу открытку и конвертик, вернулась и подтвердила: один, как перст. Ну и нагрянули следом. Внаглую, засветло.
За стенкой у соседей гремела музыка, а дед и не понял ничего, попавшись на обаятельную улыбку Юрия. Так, наверно, и подумал, что еще одну открытку принесли и еще один конвертик.
Пока хлопчики на кухне давили старика, влив в него водки, а потом подвешивали тело к крюку старинной люстры, имитируя маразматическое самоубийство, Юрий аккуратно перебрал бумаги в рассохшемся секретере.
И довольно быстро наткнулся на искомое. Вот оно, описание месторождения, с размашистой подписью золотопромышленника Кузнецова на последнем листе! Конвертик со скромной суммой и открытку тоже забрал. Пальчики Светика оставлять ни к чему.
А концы к деду-краеведу Виталик и Колян обрубили минувшей ночью, дождавшись, когда господин Николаев накуролесится с дружками в «Тополе» и потащится домой.
Не смог он отказаться от предложения опрокинуть стопарик за «день мужика», дал увести себя за магазин «Пассаж», а там. Подскользнулся, видимо, пьяный в матину, на ледке и, надо же! - затылком о бордюрину! Такая нелепая смерть.
