— Все в порядке, милочка? — Женщина в федоре мне плотоядно улыбается.
— Прекрасно, — каркаю я. — Вкус как у лакрицы.
Розина делает глоток из своей рюмки.
— К нему, конечно, нужно привыкнуть, а когда привыкнешь, считай, что ты на крючке, как рыба.
Три женщины продолжают пустую болтовню, а я из вежливости заставляю себя допить рюмку. Что и говорить, доктор Дюбуа преподносит один сюрприз за другим.
— На-ка вот, голубушка. — Розина ставит передо мной вторую «зеленую фею», прервав мои мысли. — Эта пойдет гораздо лучше, жечь не будет. — Она смеется и возвращается к разговору с женщинами.
Я с опаской смотрю на вторую рюмку.
— Давай-давай. — Розина наклоняется ко мне и шепчет на ухо. — Пей, а то мои подруги обидятся.
Что касается спиртных напитков, то я знаю меру. Главное дело — не терять ощущения реальности. Ведь это так просто. Моя реакция на алкоголь — это отношение сознания к действительности. Я могу поддаться алкоголю, пусть он берет верх над моим сознанием, но могу взять верх над ним. Это зависит от меня. Не имеет значения, что я впервые пью крепкий напиток. Я смогу совладать с ним, ведь я решительная, волевая современная женщина.
Как я сказала Пулитцеру перед тем как отправиться в Париж, мы не должны пасовать перед превратностями судьбы. Чтобы преодолеть их, нужно смело идти им навстречу, преисполнившись решимости выстоять и победить. То же самое со спиртными напитками.
Справившись с первой дозой алкоголя и чувствуя себя вполне в норме, я выпиваю вторую — и терпеливо жду, когда появится Дюбуа со своими дружками. Через несколько минут я замечаю, что голова идет кругом. В конце концов я спрашиваю:
— А что происходит наверху?
Розина кладет руку на мое бедро и теснее, чем до этого, прижимается ко мне; ее губы щекочут ухо, когда она шепотом говорит:
— Там совершаются тайные дела. Пойдем от этих старых кляч, я покажу тебе.
Ага, тайные дела.
Так я и знала — притон. Я точно застану Дюбуа и его дружков на месте преступления. От волнения я залпом допиваю третью рюмку и облизываю губы, улыбаясь Розине.
— Ты была права насчет выпивки. Она мне понравилась. — Я встаю и тут же падаю навзничь. — Ух ты! Меня шатает.
Розина помогает мне встать.
— Ничего, дорогая, надо крепче держаться на ногах.
— Только как это сделать. — Хихикая, я поднимаюсь по лестнице. Розина поддерживает меня, обхватив за талию. — Раз ступенька, два ступенька, три…
— Ш-ш… — смеется она. — Ты привлекаешь внимание.
— Что за дела? — бормочу я. У меня голова легкая как мыльный пузырь. Я могла бы не идти, а лететь по лестнице.
— Ш-ш…
— Розина, — пытаюсь я говорить шепотом, — ты знаешь, почему эта штука называется «зеленая фея»?
Она качает головой и смеется.
— Ну пожалуйста, скажи.
— Потому что ты становишься легкой, как фея.
Мы обе начинаем хихикать, и оттого становится труднее подниматься. В конце лестницы мы входим в накуренную комнату со сладковатым запахом.
— Идем туда, я не хочу сидеть на виду. — Я веду ее к маленькому столику, стоящему в темном углу. Когда мы садимся, я окидываю взглядом комнату, пытаясь засечь свою жертву. Розина очень тесно прижимается ко мне, кладет руку мне на бедро и целует меня в щеку, а потом в ухо.
В дыму я замечаю верзилу, доктора Дюбуа и женщину. Дюбуа на что-то показывает рукой.
— Это они, — говорю я и, нахмурившись, смотрю на группу. Потом сознаю, что Дюбуа показывает на меня.
— Ты удивляешь меня… — шепчет Розина мне в ухо, а ее рука движется вверху меня под платьем и протискивается между моими бедрами. — Я не думала, что ты хочешь поразвлечься.
Я поворачиваюсь к ней, чтобы ответить, а она целует меня в губы.
В один миг она одной рукой обнимает меня за плечи и прижимает к себе, а другой — тискает мои груди. Комната начинает кружиться быстрее, чем карусели. Я никак не могу вырваться из ее рук. Наконец она перестает держать меня.
— Что… — Это все, что я могу произнести. Я отталкиваю ее, и она вместе со стулом падает на пол. Когда я встаю, маленький стол опрокидывается.
Моя голова кружится и кружится, и я валюсь на спину, но кружение не прекращается. Оно превращается в вихрь, в ужасный черный ураган, который унес Жюля Верна на Северный полюс.
Он уносит мое сознание, и все исчезает.
37
Томас Рот
К Роту, изучавшему свои записи в лаборатории, заглянул Эмиль Дюкло, второй человек в институте после доктора Пастера, и сказал, чтобы тот зашел к Пастеру в научно-исследовательскую лабораторию бешенства. Рот встал, собираясь вымыть руки и идти за коллегой, но Дюкло заметил на полу кепку.
— Чья это? Рене?
— Да, а что? Он, наверное, уронил ее, когда выходил. — Рот поднял ермолку, связанную женой Рене, и бросил на вешалку.
В обязанности Рота как ассистента Пастера не входила высокоспециализированная работа по изучению бешенства, но он не удивился, что Пастер попросил его зайти. Подстрекательные обвинения по поводу вспышки «черной лихорадки» заполняли первые полосы вечерних газет. Несомненно, министр внутренних дел нанес еще один визит в институт.
Дюкло прочитал мысли Рота.
— Вчера вечером министр опять был здесь, — сказал Дюкло, когда они шли по коридору. — В следующий раз сам президент будет просить о помощи.
— Институту, наверное, придется обучать политиков, как пользоваться микроскопом.
Дюкло неодобрительно посмотрел на него. Его взгляд, должно быть, означал, что юмор неуместен, когда город в критической ситуации.
Войдя в лабораторию бешенства, Рот засучил рукава, чтобы сполоснуть руки над раковиной с висящим над ней бачком с краном. Мыть руки был обязан каждый, кто входил в лабораторию или выходил из нее, — это был ритуал, заведенный доктором Пастером. Он начинался с мытья самого мыла, чтобы удалить его наружный слой, затем мылись руки и запястья, а потом снова ополаскивалось мыло, прежде чем положить его обратно в мыльницу.
«Лаборатория — это зоопарк со многими экзотическими и опасными животными, — сказал Пастер Роту, когда тот пришел работать в институт. — Будьте осторожны, чтобы ни одно из них не укусило вас».
Рот даже замечал, что Пастер машинально вытирает свой стакан, тарелку и приборы салфеткой на обеде в институте. Он был фанатиком чистоты, но никто не осмеливался осуждать его за это после того, что он обнаружил под микроскопом, а новичкам всегда рассказывали, что эти невидимые существа стали причиной ужасной смерти членов его семьи, близких друзей и, конечно, миллионов людей на планете.
