— Это безумие. Как он доставляет эту микробную смесь — бомбу или что бы там ни было?
— Сначала ему нужно произвести компонент для распространения в достаточном количестве, — объясняет Пастер. — Предположим, на данный момент он создал такой компонент, обладающий большой убойной силой. Изготовить его в больших количествах очень просто. Сложность заключается в том, чтобы не допустить заражение человека, занимающегося этим. Как ученый он, несомненно, знает, как обращаться с опасными микробами в лаборатории. Когда компонент будет готов, ему нужно решить, каким способом распространять его. Если он жидкий, проще всего его вылить в воду — может быть, в реку или озеро. — Пастер склоняет голову как в молитве.
— В Сену, — шепчет Жюль.
— Твердый компонент можно также бросить в воду, — продолжает Пастер, — но его еще можно подсыпать в пищу или распылить в воздухе.
— С высокого места. — Мысль Жюля активно работает. — С Эйфелевой башни при ветреной погоде.
Сидящие за столом негромко выражают свое согласие. Я вдруг вспоминаю, что в произведении, которое пишет Жюль, безумец с высокого места вроде Эйфелевой башни разбрасывает смертоносный порошок. Министр встает из-за стола. Он делает глубокий вдох и, закрыв глаза, на мгновение откидывает голову назад. Потом открывает глаза и обводит взглядом сидящих за столом.
— Господа, прошу поправить меня, если я ошибаюсь. Анархист, возможно русский, замышляет заговор с другими анархистами, их группа известна под названием «Бледный конь», — он кивает в мою сторону, — чтобы уничтожить Париж. По существу, французское государство. А потом, возможно, и весь мир? Он начал экспериментировать на людях, на проститутках, и достиг той стадии, когда может распространять инфекцию на большой площади. Рассыпав содержащий микробы компонент с большой высоты или заразив им реку, он может вызвать эпидемию, от которой погибнут тысячи людей. Из-за того, что микробы десятилетиями сохраняют живучесть в пыли, Париж может стать необитаемым для нескольких поколений. — Он снова обводит глазами стол. — Я правильно понимаю, что нас ждет?
— К этому я добавил бы только одно, — говорит префект полиции. — Экономика во Франции и по всей Европе в состоянии глубокой депрессии. Если Париж будет уничтожен или парализован, нищета захлестнет всю страну.
— Создав обстановку экономического и политического хаоса, чего добиваются анархисты, — заключает министр.
— Есть еще один фактор, который вам необходимо учитывать, — говорю ему я.
— Мадемуазель?
— Время. Его у вас не осталось. На днях произошла новая вспышка болезни. Предшествовавшие ей были в высшей степени результативными. Можно предположить, что он готовит свое смертоносное варево в громадных количествах или уже накопил его, а сейчас испытывает способы его распространения.
Министр обращается к префекту полиции:
— Какие меры вы можете принять?
— Арестовать и допросить каждого известного и агрессивно настроенного анархиста в городе. У нас везде есть осведомители, и мы можем пообещать большое вознаграждение за информацию по этому вопросу. Будут отменены все отпуска и выходные в полиции и задействованы резервные подразделения. Мы немедленно установим дежурство полицейских нарядов на Эйфелевой башне и тщательно обыщем ее.
— А как насчет высоких зданий? — перебивает Жюль префекта полиции.
— Мы должны выставить людей на высоких зданиях повсюду в городе, — продолжает докладывать префект министру. — Мы постараемся обеспечить секретность, чтобы не допустить всеобщей паники, но вопрос в том, удастся ли сохранить в тайне столь масштабные мероприятия.
— Армия… — произносит Жюль.
— Да, — говорит министр, — армия тоже должна участвовать. Я немедленно встречусь с президентом.
— Сена под особой угрозой, — сообщает инспектор Моран. — Легче всего будет отравить реку. Оттуда инфекция распространится по всему городу через питьевую воду и рыбу.
Тут что-то не так. Я чувствую это. Перун слишком умен, чтобы предпринимать очевидные действия. Я встречаюсь взглядом с Жюлем. В его глазах безразличие, словно я прохожая на улице, которая спрашивает, как пройти, куда ей нужно. За равнодушным взглядом скрывается гнев, зло на меня по понятной причине: инспектор Люссак выдал секрет, назвав меня «мадемуазель Блай». У Жюля широкий кругозор, и он не может не знать, что Нелли Блай — самая известная в мире женщина-репортер, ведущая журналистские расследования криминальных дел. Получается, что я обманула его. Я должна объясниться с ним.
Но сначала я должна объясниться с людьми за этим столом. Они сидят на пороховой бочке, способной снести крышу с одного из крупнейших городов мира, и не хотят знать и не потерпят мнение человека противоположного пола, другой национальности и профессии, не типичной для женщины. Но мой внутренний голос истошно кричит, что в головоломке отсутствует одно звено. К сожалению, все уже решили, что нужно делать, и совещание заканчивается. Я встаю из-за стола, иду за Жюлем и доктором Пастером к двери, и тут же два полицейских оказываются с обеих сторон рядом со мной.
— Вы арестовываете меня? — спрашиваю я префекта полиции.
— Взятие под стражу в целях защиты. Только до окончания кризиса. Для охраны от маньяка.
— Несправедливо таким способом вознаграждать за попытку спасти ваш город.
— Мадемуазель, когда все будет кончено, я буду лично ходатайствовать о награждении вас медалью за ваши старания. До тех же пор вы будете задержаны за многочисленные правонарушения, не последнее из которых по серьезности — побег из-под ареста.
Я с надеждой взираю на Жюля. Он ничего не говорит мне, а разговаривает с Пастером. Тот кивает в знак согласия. В этот момент в комнату врывается запыхавшийся полицейский, прямиком направляется к префекту и что-то шепчет ему на ухо. Префект поворачивается к нам.
— Анонимный источник сообщил нам, что человек, подозреваемый как анархист и доктор, скрывается в доме, находящемся в квартале, где произошла последняя вспышка заболевания. Мои люди уже окружают это место. Ввиду важности этой операции я должен присутствовать там. И я обязан пригласить доктора Пастера и Рота, на случай если понадобится их совет относительно какой-либо субстанции. И конечно, господина Верна — на случай если понадобится совет, как действовать против этого безумца.
Я громким голосом заявляю:
— Вы намеренно пренебрегаете мной, единственным человеком, который сталкивался с убийцей.
Префект полиции поворачивается ко мне спиной и направляется к двери. Тогда я выпаливаю:
— Это уловка.
Все смотрят на меня, словно я лишилась рассудка, но я знаю, что права.
— Мадемуазель, вы говорите чепуху.
— Ничего подобного. Вы, господа, кажется, забыли, что я охотилась за этим человеком последние два года, в то время как вы стали иметь отношение к этому делу всего несколько часов назад. Это маневр, рассчитанный на то, чтобы отвлечь ваше внимание, а потом открыть ящик Пандоры.
