— Страх, да и только! — смеется он. — Не случайно фараоны избрали кобру символом своей власти над жизнью и смертью. Египетская кобра, называемая аспидом, самая ядовитая из змей на земле.
— Что будет, если она спрыгнет с тюрбана?
— Кто-то уйдет в небытие. Но она пришита вокруг тюрбана и не может пошевелить головой, чтобы ужалить.
Мне вовсе не кажется, что она пришита.
— Это заклинатель змей?
— Более того — он псилл, маг, способный очаровывать змей. — Псиллы не просто заклинатели, которые развлекают зевак на рынках, а потомки древнего племени, жившего в пустыне, которые творят чудеса со змеями, особенно египетскими кобрами. Псиллы с детства привычны к укусам змей и якобы имеют иммунитет против них. Говорят, что они служители Уаджит, Зеленой, египетской богини с головой змеи. Рассказы о них родились тысячи лет назад. Псиллы упоминаются в Библии как жрецы-чародеи фараона, состязавшиеся с Моисеем и его братом Аароном.
— Те, которые превращали жезлы в змей?
— Да, то был их излюбленный трюк, что-то вроде хитрого фокуса. В наши дни псиллы зарабатывают больше на том, что изгоняют змей из человеческого жилья, чем на развлечении людей. Змеи нередко заползают в жилища, и там их трудно найти, пока кобра не выползет из-под кровати и не укусит вас.
Я содрогаюсь, представив себе такое.
— Псилл приходит в дом и напевает мелодию, которая заставляет змей покинуть свое укромное место и уползти. — Маг что-то говорит собравшимся, и фон Райх переводит смысл его слов: — Он покажет свою власть над змеями, а потом навсегда привьет иммунитет людям против укусов змей за плату, но это не такие уж большие деньги, если учесть, сколько народу умирает в стране от змеиного яда. — Только я собираюсь спросить, сколько человек умирает от «лечения», как фон Райх берет меня за руку. — Смотрите!
Маг поднимает в воздух жезл и показывает им в нашу сторону, а затем кидает его нам под ноги. Деревянная палка падает на землю и тотчас превращается в живую змею, которая сворачивается в кольца, поднимается и расширяет шею.
Зрители ахают от удивления, и я тоже. Мы шарахаемся назад. Фон Райх держит свою трость перед змеей, чтобы отвлечь ее внимание, и мы отступаем.
После того как помощник мага ловит и сажает змею в мешок, мы четверо собираемся вместе и уходим.
— Пожалуйста, расскажите, как это делается, — прошу я фон Райха, В это время Уортоны останавливаются, чтобы рассмотреть ювелирные украшения, разложенные на стеллаже. Еще на пароходе фон Райх сказал мне, что он сам фокусник-любитель, и продемонстрировал несколько карточных фокусов.
— Надо полагать, маг взывает к богине змей, чтобы она наделила его силой.
Чтобы все же получить нужный ответ, я сыграю на тщеславии человека с длинными задорными усами:
— Прошу извинить меня — я просто подумала, что вы, будучи сами магом, можете знать.
Он притворно оглядывается вокруг — якобы для того, чтобы убедиться, не подслушивает ли нас кто-нибудь.
Человек, идущий нам навстречу, продает скарабеев, и я не спускаю с него глаз. Этими жуками, в прежние времена амулетами против злых духов и врагов, сейчас широко пользуются для выманивания денег у туристов. И все-таки я решила, что будет неплохо приколоть такого жучка на платье на память о Египте.
— Египетские кобры имеют одну характерную особенность, — говорит наконец фон Райх. — На затылке у них есть пятно, и, если нажать на него, змея вытягивается во всю свою длину и цепенеет. Она выходит из состояния паралича, ударившись о землю, после того как ее бросит заклинатель.
Я поднимаю руку, чтобы подозвать к себе продавца скарабеев, а он поворачивается к человеку, вдруг появившемуся рядом с ним. На этом человеке джеллаба, но мое внимание привлекает одна отличительная деталь в его одежде: английские армейские ботинки.
Это тот самый велосипедист, которого я видела раньше.
По выражению на лице у продавца скарабеев вижу, что между этими людьми возникло какое-то недопонимание. Продавец делает попытку уйти, но человек в капюшоне выхватывает у него скарабея, резко поворачивается и направляется к нам.
Продавец что-то кричит на арабском, велосипедист бросается бежать, но не успевает сделать и нескольких шагов, как некий мужчина преграждает ему дорогу. Этот человек находится ко мне спиной, но я замечаю, что в его руке сверкнуло лезвие.
Все происходит так быстро, что я даже не успеваю сообразить, — нож вонзается в живот велосипедиста.
У нас на глазах совершается убийство.
Человек с ножом кричит:
— Аллах акбар! Аллах акбар! Аллах акбар!
Бог велик!
5
Два человека почти вплотную стоят друг против друга. Велосипедист держит убийцу за запястье, словно они сейчас начнут танцевать. Его рот открыт, на лице застыла гримаса удивления, словно он хотел, но не успел задать вопрос: «Почему?»
Убийца выдергивает окровавленный нож из живота жертвы.
Посмотрев вниз, раненый человек закрывает обеими руками расплывающееся пятно крови.
Убийца наносит ножом второй удар ему в живот. Ноги велосипедиста подгибаются, он падает на колени, а потом на землю. Нападавший поднимает окровавленный нож над головой и опять выкрикивает:
— Аллах акбар! Аллах акбар!
Он поворачивается к нам, продолжая держать в руке нож. Одежда убийцы забрызгана кровью жертвы.
— Стреляй в него! — кричит леди Уортон мужу.
Застыв на месте, лорд Уортон смотрит на убийцу. Челюсть у него отвисла и дрожит.
Мои ноги не слушаются. Как и лорд Уортон, я стою и глазею на человека, надвигающегося на нас с окровавленным ножом.
Фон Райх выхватывает дерринджер
[8]
и стреляет. От удара пули человек откидывается назад. На его лице такое же удивление, какое было только что у его жертвы, и он падает навзничь на землю.
Быстрым шагом фон Райх подходит к лежащему человеку. Тот приподнимает голову, смотрит вверх и что-то говорит по-арабски, а фон Райх тщательно, неторопливо прицеливается и спускает курок. Пуля попадает в середину лба, голова падает на землю, ноги вздрагивают, и этот человек более не подает признаков жизни.
Второй выстрел выводит меня из оцепенения, и я бросаюсь к велосипедисту, который встал на колени. Он хватается за мою одежду. И тут я узнаю в нем пассажира с «Виктории», моего соседа, который столь неординарным образом покинул судно.
Я пытаюсь поддержать его, но он снова опрокидывается на спину. Стоя подле него на коленях, я приподнимаю его голову.
— Доктора! Он еще жив.
Слабеющими руками раненый притягивает меня к себе.
