Глава первая
Он почувствовал, как кольнуло в сердце, будто меж ребер воткнули холодный острый нож. На какое-то мгновение ему показалось, что он теряет сознание: пыльная тропинка расплылась перед глазами и его окутало непроницаемое облако. Он споткнулся и упал, выставив локоть левой руки, чтобы защитить лицо. Потом, хрипя и кашляя, он повалился на бок, выплюнул красновато-коричневый песок и с остервенением рванул ремешок боевого шлема. Когда он отшвырнул шлем и, шатаясь, снова поднялся на ноги, ему пригрезилось, что рядом раздался чей-то голос:
— Диомед, ты должен спешить. Ты не имеешь права сдаваться! Беги, Диомед, беги!
Воин сорвал с себя кожаные наплечники, быстро снял нагрудные латы и, облегченно вздохнув, расправил плечи. Ноги как будто сами понесли его вперед. Сначала он бежал, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, а потом вдруг помчался, перепрыгивая через узловатые корни оливковых деревьев, попадавшихся на его пути. Правая ступня кровоточила, но он не замечал боли.
Беспощадный свет заходящего осеннего солнца бил ему в лицо. Он бежал уже, наверное, часа четыре и все это время мысленно повторял только одно слово: победа, победа, победа!
Наконец узкая, труднопроходимая горная тропа вырвалась из зарослей серебристых оливковых деревьев и теперь вилась меж камней. Острые куски известняка причиняли боль даже через подошвы сандалий. И вдруг перед Диомедом открылся вид, который заставил забыть обо всех мучениях: у его ног лежали Афины. Над городом возвышался Акрополь.
[1]
Победа! Он хотел выкрикнуть это слово, но его пересохшее горло не издало ни звука. Из легких вырывался только хрип. В висках стучало, и казалось, что голова вот-вот расколется. Победа! Мильтиад,
[2]
полководец, который одержал победу над персами, выбрал его, Диомеда из фил
[3]
Леонтийских, лучшего бегуна Аттики, и приказал: «Как можно быстрее беги в Афины и сообщи архонту,
[4]
что мы победили!»
Афинские гоплиты
[5]
обычно затрачивали восемь-девять часов, чтобы преодолеть расстояние от марафонских болот до агоры.
[6]
Диомед бежал всего четыре часа, а цель уже была у него перед глазами. Но последний отрезок пути казался бесконечным. Начав свой бег от болот со свежими силами, он чувствовал теперь, как тяжело волочились его ноги по мощеным улицам столицы. Каждый шаг отдавался болью в паху. Мускулы лица болезненно напрягались в такт шагам.
Диомед не обращал внимания на людей, которые вереницей бежали вслед за ним. Афиняне выскакивали из переулков и присоединялись к бегущему словно во сне гонцу, взволнованно спрашивая его, какую весть он несет. Никто из них всерьез не верил в победу. Как может маленькое войско Аттики при поддержке нескольких сотен платейцев из Беотии победить многотысячную армию персов? Персидский царь Дарий потребовал от афинян принести два кувшина — один с водой, другой с землей — в знак добровольного подчинения. Но афиняне бросили послов Ахеменида в колодец. Теперь варвары, очевидно, жестоко отомстили.
У алтаря двенадцати богов, где нищие, как всегда, умоляли сограждан великодушно подать им милостыню, гонец, теряя последние силы, повернул к рыночной площади Афин. Перед глазами Диомеда стояла пелена, сквозь которую он неясно видел бронзовый памятник тираноборцам. Рядом находились сверкающий паросским мрамором булевтерий,
[7]
где устраивал жаркие ораторские баталии совет пятисот, и гелиэя, народный суд, на котором тысячи праведников судили одного неправедного.
Бег Диомеда становился все медленнее и тяжелее, однако он уверенно, как сомнамбула, продвигался в сторону стой,
[8]
к дому архонта. Голоса женщин, стариков и детей, сопровождавших Диомеда, переросли в возбужденный рев, заставивший архонта выйти на крыльцо. Гонец поднял голову. Казалось, он только сейчас заметил толпу вокруг себя. Он расправил поникшие плечи, стараясь с достоинством предстать перед самым главным государственным чиновником, и остановился, слегка пошатываясь. Архонт, одетый в белое, доброжелательно поднял обе руки, приветствуя его. Афиняне мгновенно затихли.
Все напряженно ждали, что скажет обессиленный гонец. Тот пытался смотреть на архонта, но от усталости не мог сосредоточить свой блуждающий взгляд. Архонт сделал шаг вперед и протянул гонцу руки. Диомед хотел взяться за них, но в этот момент у него подкосились колени. Испугавшись, что не успеет выполнить поручение, он из последних сил крикнул:
— Мы победили!
Победа! Афиняне стояли как громом пораженные и смотрели на измотанного в пути гонца. Неожиданная весть казалась непостижимой. Она будто сковала их. Откуда-то послышался тихий робкий голос:
— Мы победили!
Потом второй:
— Мы победили!
И вдруг из сотен уст вырвалось:
— Мы победили! Мы разбили персов!
Опьяненные невероятным успехом своих полководцев, афиняне бросились к лежащему на земле Диомеду. Несколько мужчин схватили его за руки и ноги и понесли над головами. Теперь все увидели: гонец был мертв. Голова и ноги безжизненно свисали. Мужчины молча прошли сквозь толпу к памятнику тираноборцам, который служил символом свободы и изображал тирана Гиппарха, которого закололи кинжалом двое афинян, и бережно положили бездыханное тело у белого мраморного подножия. Женщины и девушки выстроились в очередь, чтобы подойти и поцеловать вестника победы.
Над равниной под Марафоном
[9]
спустились сумерки. Стрекотание миллионов цикад оглушало греческих солдат. Мильтиад оставил на поле боя полководца Аристида
[10]
с его воинами. Им было поручено охранять пленных и военную добычу и собирать тела погибших греков. Сам он в сопровождении остальных восьми военачальников выступил в направлении Афин. После поражения персов он ожидал нападения персидского флота на столицу.
