Спокойным, твердым голосом Дафна ответила:
— То, в чем меня здесь обвиняют, не имеет под собой никаких оснований и поэтому неверно. Подозрение действительно может пасть на меня, но мне не составит труда опровергнуть любое из этих обвинений. И тогда я хотела бы увидеть хотя бы одного из членов суда, кто проголосует против меня!
Мужественная речь Дафны понравилась присутствующим, и они, как это было заведено, наградили ее бурными аплодисментами. Обычно обвиняемые нанимали одного из высокооплачиваемых ораторов и демагогов, которые на радость публике устраивали ожесточенные баталии с судьями. Тот, кто защищался сам, был либо беден, либо оценивал свой ораторский талант гораздо выше способностей наемных ораторов. Нередко поднимался кто-нибудь из публики и произносил речь в защиту обвиняемого.
— В качестве свидетельницы приглашаю гетеру Мегару! — крикнул архонт.
Мегара вышла к членам суда с застывшим лицом.
Архонт поднял вверх медальон.
— Мегара, тебе знакомо это украшение?
Мегара подтвердила, что оно принадлежит Дафне.
— А каким образом оно оказалось у того шпиона-варвара, который назвался Эякидом?
— Эякид утверждал, что отец Дафны жив, и она сама дала ему этот медальон, который должен был послужить отцу Дафны знаком, что его дочь жива.
— Это произошло на играх в Олимпии?
— Да.
— Было ли у тебя впечатление, что они, Дафна и Эякид, знакомы?
— Нет.
— Почему?
— Дафна очень разволновалась. Она не верила, что ее отец жив. Рассказ Эякида дал ей последнюю надежду.
— А не кажется ли тебе, что Дафна разыгрывала перед тобой спектакль?
— Нет.
— Я приглашаю стратега Фемистокла в качестве свидетеля!
Фемистокл подошел к балюстраде, даже не взглянув на Дафну. Стоя в десяти шагах от гетеры, он начал отвечать на вопросы архонта-эпонима.
— Ты наблюдал за негодяем из Магнезии, когда тот обмерял наши корабли в Фалере?
— Да.
— А потом ты поймал его в море?
— Да.
— Эякид признался?
— Да. Он говорил, что ему не хватало денег на жизнь и варвары, воспользовавшись этим, завербовали его.
— А почему ты его отпустил?
— Я решил, что будет лучше, если он предоставит персам ложную информацию, нежели вообще не вернется в Милет. В качестве гарантии я взял в заложники его сына Медона. Я думал, что Эякид не настолько беспринципный, чтобы обречь своего сына на верную смерть.
— Упоминал ли Эякид о том, что Дафна тоже шпионка варваров, что она его сообщница?
— Нет.
— Спрашивал ли ты его о Дафне?
— Мне не было нужды его спрашивать. Ведь я нашел амулет с голубем.
— Тебе был знаком этот амулет? Откуда?
Фемистокл замялся. Присутствующие замерли. Все взгляды были устремлены на стратега, который не знал, что ответить. Тогда архонт решил ему помочь и дружелюбно сказал:
— Ты, очевидно, пользовался благосклонностью гетеры!
Если бы Фемистокл сказал «да», то никто из присутствующих не удивился бы, потому что все здесь считали это само собой разумеющимся. Но после короткого замешательства полководец заявил:
— Нет, я не пользовался благосклонностью гетеры!
Признание Фемистокла вызвало громкие крики в зале, и публика принялась оживленно обсуждать этот факт.
Не давая сбить себя с толку, архонт-эпоним продолжал:
— Но ты с удовольствием воспользовался бы ее благосклонностью, не так ли?
— Да, конечно. Пока я еще не знал, что она состоит на службе у варваров, — ответил Фемистокл.
На трибуне раздался громкий смех. И тут Дафна вскочила и крикнула:
— Все сказанное Фемистоклом правда, но ни одно из его слов не доказывает того, в чем меня обвиняют!
Тогда архонт вызвал пленного Медона. На вопросы, знает ли он Дафну и упоминал ли его отец когда-либо ее имя, пленник ответил отрицательно. По его мнению, о заговоре не могло быть и речи. Его отец действовал на свой страх и риск, и это было его первое задание. Со слезами на глазах Медон заверил, что с его отцом, по-видимому, что-то случилось, потому что он никогда в жизни не бросил бы своего сына на произвол судьбы.
Архонт презрительно отмахнулся от этого замечания. Он вызвал Аристида. Зрителей охватило напряженное ожидание. Каждый в Афинах знал о вражде и взаимной ненависти двух полководцев. Всем было интересно, как поведет себя Аристид на этом процессе.
— Аристид, ты поймал обвиняемую в предательстве гетеру после битвы под Марафоном? — начал архонт-эпоним.
Полководец, у которого было прозвище «Справедливый», стал вспоминать:
— Я вырвал девушку из лап солдат. Они обнаружили Дафну ночью на поле боя и решили, что она варварка и ее должна постигнуть участь рабыни. Я отдал ее на попечение гетеры Мелиссы.
— Где в это время находился Каллий?
— На поле боя. Он заботился о погребении погибших афинян.
— Встречались ли Каллий и Дафна?
— Насколько мне известно, они не встречались лицом к лицу.
— Говорят, что стрела, выпущенная Каллием и убившая Мелиссу, предназначалась Дафне. Чем могло быть мотивировано намерение Каллия убить Дафну?
— Возможно, он хотел убить свидетельницу. Жизнь шпионов опасна.
Обратившись к Фемистоклу, архонт спросил:
— Ты был свидетелем загадочной смерти Каллия?
— Дельфийский оракул предсказал мне, что если я в полнолуние отправлюсь в Марафон, то найду там убийцу Мелиссы. Я увидел его на холме мертвых. Огненная стрела Зевса оборвала его жизнь.
— Что привело Каллия в эту грозовую ночь в болота Марафона?
— Возможно, заговорщики договорились о тайной встрече, замышляя что-то против нашей страны.
— А не поджидал ли Каллий тебя, Фемистокл?
Фемистокл молчал, погрузившись в размышления. Публика гудела. Люди высказывали собственное мнение по поводу услышанного. Тут поднялась Дафна. У нее был настолько решительный вид, будто она хотела сообщить о чем-то очень важном. Все вмиг умолкли.
Гетера заговорила громко и уверенно, так что ее хорошо было слышно даже в самых последних рядах:
— Вы, архонты ареопага! Вы, достойнейшие мужи Афин! Выслушайте меня! Каллий, элевсинский священник, точно так же, как и я, не был шпионом варваров. Несчастливое стечение обстоятельств сделало меня свидетельницей страшного преступления. В ту ночь, после битвы под Марафоном, когда в почти бессознательном состоянии мне удалось выбраться на берег, я отправилась искать помощь и в лунном свете увидела две фигуры. Отбившийся от своих варвар вел Каллия к тому месту в болотах, где персы когда-то спрятали военную добычу. Но как только варвар выкопал из земли драгоценности, Каллий всадил ему в спину меч. Я хотела убежать, но не могла сдвинуться с места, и элевсинец увидел меня. Он понял, что я свидетельница, и меня наверняка ожидала бы та же участь, что и варвара, если бы на помощь не пришел всемогущий Зевс. Каллий споткнулся о лежавший на земле лук и упал. Я помчалась что было сил и оказалась в лагере эллинов.
