– Ах, мсье, вы спасли меня от тошноты.
– А зачем вы горстями поглощали эти лакомства?
– Их нежность успокаивает меня.
– Значит, меня ждет плохая новость.
Прозорливость графа не вызвала удивления у Монжа де Брине. Однако его мрачный вид насторожил бальи.
– Что вас беспокоит, мессир?
– Многое, но я пока не могу ничего понять. Ладно, Брине, выкладывайте.
– Сегодня в полдень один из моих сержантов примчался во весь опор. На опушке леса Клэре была найдена еще одна обезображенная жертва. Но на этот раз похоже, что жертва погибла совсем недавно.
– Монах?
– По всей очевидности.
– Вы сказали, на опушке?
– Да, мессир. Убийца поступил крайне неосторожно.
– Или очень расчетливо, – возразил Артюс. – Он мог быть уверен, что мы очень быстро найдем жертву. Обнаружили ли поблизости букву А?
– Ее прочертили на земле, почти рядом с ногой.
– Что еще?
– Пока мне больше ничего не известно. Я приказал, чтобы осмотрели окрестности, – объяснил бальи.
Монж де Брине не решался вернуться к предыдущему разговору. Восхищение вкупе с дружескими чувствами, которые питал Брине к графу, не делали его ни одним из близких к Артюсу людей, ни даже приятелем. Впрочем, мало кто мог похвастаться своими тесными отношениями с Артюсом. Сеньор бальи не обращался со своими людьми грубо, но всегда соблюдал дистанцию, что не располагало к откровениям. Однако Монж знал, что граф был человеком справедливым и добрым. И он решился спросить:
– Ваш визит к мадам де Суарси убедил вас в правильности моих слов?
– Разумеется. Я не представляю ее себе кровожадной преступницей. Это образованная женщина, великолепная собеседница и, несомненно, сострадательная.
– А вы не находите, что эта молодая вдова очень красива?
Едва произнеся эту неуклюжую фразу, Монж начал проклинать себя. Граф мгновенно поймет, куда он клонит. Последующий разговор подтвердил, что он оказался прав. Артюс устремил взгляд своих темных глаз на бальи, и Монж уловил в них маленькую ироничную искорку:
– Разумеется. Брине, вы изображаете сваху?
Краска залила лицо бальи под пробивавшейся щетиной, и он сразу же присмирел.
– Полно, Брине, не берите в голову. Ваша забота согревает мое сердце. У вас счастливый брак, друг мой, и вам всюду мерещатся свадьбы. Перестаньте беспокоиться. Рано или поздно я сделаю наследника, как мой отец.
В готовности Монжа устраивать свадьбы всем тем, кому он желал счастья, следовало прежде всего винить его жену Жюльену. Граф уже давно овдовел, не имел прямых наследников – такие доводы она ему приводила. «До чего же грустно видеть, как стареет такой достойный человек без женской ласки», – настаивала она.
Монж остудил опасный энтузиазм своей жены-свахи, сказав: «Все зависит от дамы».
– Я не хотел… – пробормотал немного сконфуженный Брине.
– Неужели вы думаете, что мадам Аньес принадлежит к числу тех благородных дам, которым задирают юбки в укромных уголках? Правда, мы пользовались услугами некоторых из них.
– Я думаю, что будет лучше, если я откланяюсь, мессир. Я совсем запутался и выставил себя на посмешище.
– Я подтруниваю над вами, друг мой. Останьтесь. Мне необходима ваша помощь, чтобы попытаться разобраться. И этом деле мне все кажется бессмысленным.
Монж устроился напротив Артюса, который погрузился в глубокие раздумья. Бальи это понял по застывшему взгляду своего сеньора – взгляду, ничего не видящему в комнате, – по крепко сжатым челюстям, по одеревеневшей спине. Он терпеливо ждал. Такие уходы Артюса вглубь самого себя были ему привычны.
Несколько минут прошло в полнейшем молчании. Потом граф сбросил оцепенение и произнес:
– Все это не имеет никакого смысла… под каким углом зрения не рассматривать.
– Что вы хотите этим сказать?
– Брине, мы согласны в одном: Аньес де Суарси никоим образом не причастна к этим убийствам.
– Как она непринужденно бросила мне в лицо, я не представляю ее, бегущей по лесу с «кошками» в руках, готовой изуродовать несчастных монахов… Если только речь не идет о мимолетном помрачении ума или внезапном приступе одержимости. Добавьте к этому, что мужчины, особенно последний, были в два раза тяжелее дамы.
– Четыре последних жертвы, если считать нового убитого, перед смертью якобы вывели букву А, а недалеко от одной из них был найден батистовый платок, принадлежавший даме. Таким образом, ее пытаются втянуть в это дело.
– Я пришел к тому же выводу.
– Прежде чем задать главные вопросы, то есть «кто?» и «почему?», надо понять, насколько умен убийца.
– Он болван, – уверенно сказал Брине.
– Полный болван, поскольку есть более убедительные способы опорочить Аньес де Суарси… Или же, и я этого очень боюсь, мы с самого начала вашего расследования идем по ложному пути.
– Я не понимаю вас.
– Я сам теряюсь в догадках, Брине. А если у преступника не было ни малейшего намерения указать нам на Суарси? Если эта буква означает что-то другое?
– Но батистовый платок, вы о нем не забыли?
– Вы правы, остается платок, – согласился граф.
После короткого молчания Артюс д'Отон продолжил:
– Вопрос, который я хочу задать вам… очень деликатный, вернее, очень неделикатный.
– Я к вашим услугам, мсье.
– Мне хотелось бы, чтобы вы ответили на него как друг.
– Почту за честь.
– Дошли ли до вас слухи… сплетни… касающиеся отношений Эда де Ларне со своей сводной сестрой?
Бальи поджал губы, и Артюс понял, что до того действительно дошли пересуды.
– Ларне – неприятный сеньор.
– Это не новость, – согласился граф.
– Причем до такой степени, что уши вянут. Он плохо обращается со своей женой, и это всем известно. Он ей изменяет направо и налево. Мне рассказывали, что он даже не стыдится приводить потаскушек в замок. После этих похождений многие уличные девки были найдены жестоко избитыми. Но ни одна из них не захотела рассказывать моим людям о своих злоключениях из боязни навлечь на себя его гнев.
– А его сестра?
– Говорят, что у Эда де Ларне весьма смутное понятие о родстве и общей крови. Он задаривает даму дорогими подарками…
– …которые она принимает?
– Отказаться от подарков было бы слишком опрометчиво с ее стороны. Я узнал, что он даже преподнес ей палочку сахара.
– Черт возьми, он действительно обращается с ней как с принцессой! – заметил граф.
