— Эти бристольцы напились, сэр. Мы пришли их увещевать и наткнулись на крайне нелюбезный прием. — Коттон, не вставая с пола, продолжал стонать. — И вот Храним Коттон получил предательский удар ножом.
— Кто же из этой шайки жиротрясов решился посягнуть на его благословенную жизнь?
— Некто по имени Петик.
— Отведите-ка этого поганого драчуна в караульню. Пусть поостынет. Там из него быстро выветрятся винные пары. — В присутствии Мильтона бристольцы перестали сопротивляться. Пока братья выводили Петика из хижины, они стояли вокруг и тихонько переговаривались. Мильтон обратил лицо к отступникам и улыбнулся. — Придет время, — сказал он, — когда мы отделим зерна от плевел, добрую рыбу от мелкой рыбешки. Злоумышленникам среди нас не место. Спокойной ночи.
На следующее утро Джона Петика вывели из камеры и высекли на перекрестке. Бристольцы остались работать в Нью-Мильтоне, выполняя условия договора с братьями, но держались особняком. Навещал их один Гусперо, и они, в свою очередь, приветливо его принимали. Набожных поселенцев он изучил достаточно, чтобы потерять к ним не только интерес, но и доверие; он предпочитал общество новичков, невзирая на саркастические отзывы своего господина об этих «пропойцах с Запада». Пить вино они теперь опасались, но курили табак и беседовали. И главной темой их разговоров были, разумеется, богомольцы из Нью-Мильтона.
— Скажу-ка я так, — говорил Гусперо, встретившись с ними впервые после публичной порки. — Не стоит пытаться превратить рыбу в сковородку. Я прав?
— Думаю, Гус, в этой стране нет ничего невозможного. — Гарбранд Питере не уставал восхищаться чудесами пустыни. — Тебе попадалось на глаза животное с оленьей мордой, которое бегает в дальних полях?
— Это «мус» — американский лось, Гарбранд.
— Му-ус? — Он пропел это слово будто охотничий клич.
— Ты ведь называешь меня «Гус»? Так это почти то же самое.
— Ни разу не встречал гуся с рогами. Дай Бог, чтобы с тобой этого не случилось.
Гусперо не обиделся на этот намек; он достаточно хорошо знал Кэтрин.
— Вернусь-ка я на свою прежнюю дорожку, ладно? Рыба и сковородка — мистер Мильтон назвал бы это аллегорией. Законопослушных братьев из вас сделать не легче, чем из самого Вельзевула.
— Здесь и дьяволу пришлось бы несладко. — У Джона Петика все еще болела спина после порки. — Ад, думаю, куда более приятное местечко.
— Когда кончается ваш подряд?
— Через полгода — целая вечность. Шесть месяцев нужно томиться, зато потом снимемся с якоря.
— Вот что, Джон Петик, я знаю выход. Может быть, мне удастся вас выручить. Слышали вы когда-нибудь о Мэри-Маунт?
— Досужие разговоры. Обрывки сплетен. — Это произнес, внезапно заинтересовавшись, еще один бристолец — Уильям Донтси. — Папистская колония. Попы. Что-то в этом духе.
— Я скажу другое. Там чудеса!
Гарбранд Питере громко рассмеялся.
— Об индейских волшебниках мы слышали. Но я думал, что в Мэри-Маунт живут англичане.
— Такие же, как вы или я. Мне они хорошо знакомы. И я имею влияние. Могу замолвить за вас словечко. — Гусперо так вдохновился собственной идеей, что принялся накручивать на пальцы волосы и соорудил у себя на голове настоящее птичье гнездо.
— А говорят, Гус, что паписты все содомиты.
— Нет. Ерунда. У них есть жены. Некоторые приехали с индейскими женщинами. — Внезапно он понизил голос. — Я сдуру сболтнул об этом мистеру Мильтону и, сдается, он ни о чем другом теперь думать не может.
— Правда?
— И у них видимо-невидимо детей. Как голубей у собора святого Павла. Вот почему им так требуются умелые руки, чтобы отделать и обставить мебелью дома. Добрые бристольцы придутся им очень кстати.
— Если все так и есть…
— Бог и Пресвятая Дева Уиллзденская мне свидетели.
Гарбранд переглянулся с остальными.
— Ну что, попросить Гуса за нас похлопотать? Пусть поговорит с папистами?
— Да-да. — Это произнес Джон Петик, но было заметно, что и остальные обрадовались возможности поскорее покинуть Нью-Мильтон.
И вот Гусперо на следующий же день отправился в Мэри-Маунт; мистеру Мильтону он, разумеется, ни словом об этом не обмолвился, и бристольцам тоже посоветовал держать язык за зубами. Ралфа Кемписа он застал под сенью кленов за обедом из домашней птицы.
— А я как раз закусываю вами! — воскликнул Кемпис. — Вкусно — пальчики оближешь!
— Всегда рад служить вам обедом, мистер Кемпис.
— Раз так, дайте мне эту бутыль. И присаживайтесь.
— Прежде чем начать, не призвать ли мне благословение?
— Но только по секрету от хозяина. Он желал бы, чтобы благословение доставалось ему одному.
Они были достаточно хорошо знакомы, чтобы не таиться друг от друга, и Гусперо рассказал без обиняков, в какое незавидное положение попали бристольские плотники.
— Вы говорите, он был пьян? — прервал его Кемпис. — Ну так давайте его сюда немедленно!
— Они спят и видят, как бы убраться, Ралф, но разрешите я закончу? — Он объяснил, что поселенцам Мэри-Маунт придется уладить дело с шестимесячным контрактом бристольцев в Нью - Мильтоне, дабы те могли с чистой совестью приступить к работе на новых заказчиков. Не исключено, что они решат тут обосноваться и, будучи искусными плотниками и столярами, принесут новой колонии большую пользу. Они могут построить не только дома, но и семьи.
Едва Гус замолчал, как Кемпис одобрил его план.
— Однако, — сказал он, — едва ли я смогу договориться с мистером Мильтоном. Вы его знаете. И вам известно, что он ответит.
— Ах ты тупоголовое ничтожество! — Гусперо прекрасно удавалась имитация. — Самонадеянный червь!
— Ох, а вы не преувеличиваете, Гус?
— Медный лоб!
— Вот поэтому я не стану с ним ни говорить, ни вступать в переписку. Не могу терпеть его наглость.
— Тогда что же делать?
— Пошлю-ка я Бартоломью Гидни. Любой сумасшедший найдет в нем родственную душу.
Два дня спустя в Нью-Мильтон прибыл верхом молодой англичанин. На нем была синяя шелковая рубашка, зеленые бархатные панталоны и большая шляпа с плюмажем из перьев.
— Что это? — вопросил Храним Коттон, первым его увидевший. — Что это за ходячий майский шест?
Гидни осадил лошадь.
— Простите, дорогой сэр. Не могли бы вы показать мне дом почтенного и многоученого мистера Мильтона? Полагаю, он проживает здесь? — Храним был настолько ошеломлен, что смог только махнуть рукой в нужном направлении. — Весьма вам признателен. Навеки ваш должник. — Он спешился, привязал лошадь к столбу и направился к дверям Мильтона. — Мистер Мильтон? Дорогой сэр?
