Сказанное, вероятно, не удивит миссис Дженнифер Хардинг, пользующуюся доброй славой торговку домашней птицей с Мидл-стрит, которая утверждает, что видела, как это существо пьет кровь на бойне близ Смитфилда, а потом удаляется в сторону больницы Св. Варфоломея. Энн Бентли, уличная торговка спичками, пребывает в состоянии истерии с прошлой пятницы, когда она была, по ее словам, схвачена неким бледным созданием без глаз. Собираясь войти в работный дом в Уоппинге, где в „гнилой палате“ содержится ее мать, она неожиданно подверглась нападению этого чудища и почувствовала, что ее куда-то уносят. Она тут же впала в беспамятство и пришла в себя на Чартерхаус-сквер, где ее обнаружили лежащей, причем одежда ее была в беспорядке. Она утверждает, что Голем „заголил ее“ и „запустил в нее зубы“, словно в какой-нибудь фрукт; теперь ей кажется, что она от него понесла, и она боится, что родит уродца. Любые новости об этом происшествии мы, разумеется, немедленно сообщим нашим читателям. Пока что несчастная находится в шадуэллской лечебнице для душевнобольных.
Пугающие сообщения, подобные этому, доходят до нас как с левого, так и с правого берега реки. Мистер Райли из Саутуарка пишет нам, что в начале прошлой недели было замечено, как существо необычайной силы и ловкости лазит по крышам домов на Борохай-роуд; просим Вас, мистер Райли, извещать нас обо всех новых наблюдениях. Миссис Баззард, владелица мастерской по изготовлению стульев на Кертен-стрит, была в прошлый понедельник потревожена „тенью“, которая, по ее словам, преследовала ее по пятам, пока она с криком не выбежала на Шордич-хай-стрит. К настоящему времени она вполне оправилась и готова подарить превосходный стул любому, кто даст этому таинственному происшествию удовлетворяющее ее объяснение. Вновь по поводу этого случая, как и по многим другим поводам, слово „голем“ было у всех на устах. Тем же, кто заявляет, что не верит подобным свидетельствам, мы скажем: есть многое на свете, друг Горацио, — и так далее, и так далее. В последние годы нам открылись тайны в разнообразнейших областях, от снежинки до солнечной системы. Кто осмелится утверждать, что тайн больше не осталось?»
Глава 38
Сочетавшись браком, мы с Джоном Кри поселились в небольшом доме в Бэйсуотере, поблизости от старого ипподрома; там у меня началась жизнь, настолько не похожая на прежнюю мою жизнь в мюзик-холлах, что порой я щипала себя изо всей силы, желая удостовериться, что Лиззи былых времен не исчезла окончательно. Как бы то ни было, никаких больше шуточек и никаких больше песенок — для окружающих я теперь была миссис Кри, и я постоянно помнила, что ни словом не должна проговориться о своем прошлом лавочникам или соседям. Впрочем, к тому, чтобы я когда-нибудь вышла на драматическую сцену, не было, конечно, никаких препятствий, и я всячески побуждала моего супруга продолжать работу над «Перекрестком беды», когда видела, что запал у него иссякает. Я никогда бы не позволила ему бросить пьесу совсем: я всей душой симпатизировала героине и знала, что смогу сыграть эту роль с блеском и пафосом. Среди мечтаний на эту тему мне как раз и пришла в голову прелестная мысль. Едва мы начали жить в Бэйсуотере, как я почувствовала, что мне нужна горничная. Так где же мне искать хорошую служанку, как не там, на Перекрестке беды, где собираются люди из мюзик-холлов? Про большинство я знала, кто чего стоит, и была уверена, что без труда найду порядочную и работящую молодую женщину, уставшую от поисков работы в мюзик-холлах. Может быть, ей, как мне самой, приходилось исполнять роль служанки в какой-нибудь простонародной комедии, тогда ее не придется долго обучать элементарным манерам. К тому же можно будет всласть посплетничать в тихие часы!
Я немедленно надела чепец и, не говоря ни слова сидящему у себя наверху милому моему драматургу, вышла из дома и остановила кеб. Казалось, век прошел, прежде чем мы дотащились до Перекрестка беды (или «Нищего угла», как всегда называл его Дэн), и я прильнула к окну, всматриваясь в толпу артистов; многие лица в ней были, естественно, мне знакомы, и, проезжая, я с трудом сдерживалась, чтобы не помахать. Я остановила кеб за углом, на Йорк-роуд, попросила кучера немного подождать и быстро пошла к печальному сборищу. Там был трюкач, которого я встречала в зале «Куинс» в Попларе; он отвесил мне нижайший поклон, будучи, конечно, вполне уверенным, что я, как и он, лишилась работы. Я прошла мимо отвратительной серьезно-смешной артистки из «Парагона», которая сделала вид, что не узнала меня, и вдруг приметила Эвлин Мортимер, обессиленно прислонившуюся к стене. Увидев ее, я, надо признать, улыбнулась, ведь это была та самая Эвлин, которая подбила меня посулить еврейской публике мейса мешина и чуть не стала причиной моей собственной скоропостижной смерти. Когда я подошла, она, насколько могла, выпрямилась и приосанилась, но мне приятно будет сказать, что она выглядела бесконечно утомленной и отчаявшейся.
— Ну и ну, — сказала она. — Это же Лиззи с Болотной.
— Вовсе нет. Миссис Джон Кри.
— Везет же некоторым.
Мысль пришла мне в голову мгновенно.
— Давно ты без работы, милая?
— С неделю примерно.
По ее одежде было видно, что она говорит неправду.
— Правильно я понимаю, Эвлин, что ты ищешь себе хорошенькую рольку?
— Тебе-то что, Лиззи?
— Только то, что я хочу предложить тебе место.
Она посмотрела на меня с изумлением.
— Ты что, мюзик-холл свой заимела?
— Чего нет, того нет. Есть просто холл, который нужно содержать в чистоте. — Видно было, что она не понимает. — Я хочу тебя нанять, милая. К себе в дом, служанкой.
— Служанкой?
— Ты не спеши отказываться. Тридцать шиллингов в неделю плюс полный пансион. И каждый второй уик-энд свободна. — Предложение было очень заманчивое, и она заколебалась. — Я не буду очень строгой хозяйкой, Эвлин, и все прошлые недоразумения уже, считай, забыты.
— Сказать-то можно что угодно…
Я видела, что она мне не вполне доверяет — подозревает, может быть, что это с моей стороны какая-то изощренная месть.
— Подумай, как славно мы будем болтать о старых временах. — Она все еще колебалась, и я зашептала ей на ухо: — Лучше куда угодно, чем на дно. Ты что, так и кончить собираешься на улице?
— А две гинеи можно?
— Тридцать пять шиллингов. Больше, к сожалению, не могу.
— Ну хорошо, Лиззи. Я согласна.
— Ты просто умница. — Я вынула из сумки шиллинг и вложила ей в руку. — Я приду через полчаса. Пока будешь ждать, купи себе бекона с зеленью, подкрепись. — Я отправилась было на Кэтрин-стрит в магазин Хейста и Спенлоу купить ей аккуратненький костюм горничной с крахмальным чепчиком и воротничком, но вдруг передумала и вернулась. — Нет, Эвлин, поехали лучше вместе. А то еще куплю не тот размер.
С независимым видом она уселась в кебе рядом со мной.
— Готовить буду я? — спросила она, когда кучер хлестнул лошадей.
